Соль с Жеваховой горы - [29]

– Вот сука!.. – вдруг подал голос Соляк.

– А это и к лучшему, – Зайдер задумался, – теперь ему самому не выгодно, чтобы связывали его с криминалом. Такой большой человек – с бандитами якшается! Свои красные не поймут. Так что…

– А он и не якшается, – Кац презрительно посмотрел на Зайдера, не понимающего элементарных вещей, – его Мишка Няга прикрывает, все на себя берет.

– Тоже не вопрос, – покачал головой Мейер, – мы этого Мишку – к ногтю!

– Говори уже, что задумал! – буркнул Моня под­уставший от долгого разговора.

И Мейер Зайдер, заговорщически понизив голос, принялся излагать свой план.

Несмотря на поздний вечер, на Екатерининской было шумно. Зайдер остановился напротив нужного дома, взглянул на ярко освещенные окна на втором этаже, окна той квартиры, адрес которой Туча не хотел давать ему почти два часа.

Зайдер хорошо помнил свой разговор с Тучей. Он оказался совсем не таким, как Мейер предполагал.

– Я не понимаю – ты хочешь убрать Паука или будешь заигрывать со всеми так, как никогда не заигрывал Японец? – в сердцах выдал Зайдер после того, как Туча совсем заморочил ему голову. – Я хочу убрать Паука и занять всю контрабанду в городе! Половина – твоя! Если нужны деньги, не вопрос – дам денег. Я не пустым с сахарного завода пришел.

– Не в том дело! – Туча с сомнением качал своей круглой головой, и Зайдер уже возненавидел его характер, благодаря которому Туча так удачно договаривался со всеми. Его мягкость и дипломатия давно уже вошли в поговорку в Одессе, и даже самые отпетые главари шли к Туче за советом – или же на поклон, так было несколько верней.

– Паук – шо чиряк, его выдавить не многого стоит, – хмыкнул Туча. – Вопрос за то, как операция эта обойдется нам! Ты ведь знаешь за красных? Знаешь, под кем Паук? Кто рыбаков пострелял? То-то и оно. Крышуют Паука красные. За контрабанду. А нам до чего туда лезть?

– За правду, – мрачно протянул Зайдер, – я до Японца первый человек был. Мне первым и до Одессы быть.

– Прошли те времена! Давно прошли. Как канул Японец, ты за два года до красного сахара подъедался, – в сердцах бросил Туча. – Японец не за такой был, а ты такой. У кого слаще, с тем и ешь.

– Ты меня до сейчас обидеть хочешь? – Глаза Зай­дера сверкнули злобой.

– Да плевать мне на твои обиды! – Туча махнул рукой. – Ты кровью полить землю хочешь, а мне до кровушки ни к чему.

– Не хочу, – Мейер вздохнул, – и против тебя не пойду. Не о том думаешь. Вернуть то, что по праву мое, хочу. Наследство Японца.

– А шо ты два года за то наследство не возвращал? – Туча прищурился. – Два года ты за где был? То-то и оно, фраер! Твой шухер тут до лампочки! Заел ты его… Под сахар.

– Ты ведь говорил, что до Паука не подступиться никак, – мрачно протянул Зайдер, – а я подступлюсь. Никто Паука не взял – а я возьму!

– Через голову выбрось, – хмыкнул Туча, – и разотри шкарпетками! А лучше сопли за кулак намотай та до себя и держи.

– Я возьму, – Зайдер смотрел на него в упор. – Там, где мужики за землю штабелями лягут, баба возьмет. Дай адрес Алмазной. Ей только и доверять можно. Туча, дай!

– Нет, – Туча был настроен решительно, – нету досюдова Алмазной. Давно вся вышла. Опосля Японца.

– Зря, Туча, ты ее покрываешь. Ты наши законы знаешь. За бабу вписаться – себя не уважать!

– Ой, наше вам здрасьте! Он вспомнил. Так Алмазная не баба, как по-твоему. За нее можно и вписаться. Вписка не заламается, – хохотнул Туча.

– Дай адрес! – Зайдер тяжело вздохнул.

– Нет в деле, – Туча смотрел на него в упор, – Алмазную за сходом выбросил. Нету в деле. С концом.

– Неправда это, Туча, – Мейер отвел глаза в сторону, – я справки наводил. За прежнее работает. Низший класс – «усыпальницей». Чигирь хотел ее к ногтю, да ты защитил. Ты за нее везде вписываешься.

– Не твоего ума это дело! – рассердился Туча. – Ты иди, куда шел! Оставь меня за покой, как до неба! Швицер драный!

– Да ты не сердись! Я ж до нас двоих и хочу. И Алмазной за то с руки будет, как она Паука возьмет. За своих же стараюсь! – Зайдер пытался уговорить Тучу изо всех сил.

Но Туча был непреклонен. Так прошло почти два часа. К концу второго часа он начал сдавать. Аргументы Зайдера звучали для него все весомей и весомей. Туча не выдержал:

– Ладно, поговори с ней. Но не настаивай, не дави до горла! Иначе не посмотрю, шо ты друг Японца. Кишки за тухес намотаю. Смотри мне… Бикицер! И если до шухера душу ей зашкрябаешь, ты мне держись!

И вот Зайдер стоял перед домом на Екатерининской, где жила Алмазная. И думал о том, как странно возвращаются прежние времена.

Дверь открыла темноволосая девушка с бледным лицом и глазами такой красоты, что у Зайдера сразу перехватило дыхание. С удивлением он увидел, что девушка страшно похожа на подругу Соляка – ту самую, что произвела на него такое сильное впечатление. Именно такую девушку он представлял в своих мечтах! В ней было все, что так нравилось ему – утонченность, порода, манеры. И, не отрываясь от нее, Зайдер смотрел во все глаза.

– Простите… – девушка нахмурилась, – вам кого?

– Я Мейер Зайдер, друг покойного Японца, – представился он, – мне бы Таню.

– Я слышала о вас! – Девушка удивленно приподняла брови. – И даже видела… В свое время. Забавно. Войдите.