Соль, потерявшая силу? - [6]
Все ушло в ботву?
Пословица "Каков поп, таков и приход" может быть расширена до пределов государственных. Ведь церковь отвечает за все, и прежде всего за моральное состояние народа, которое у нас было и остается плачевным. Она — и никто более — в ответе за усвоение таких нравственных норм, как "не кради", "не лжесвидетельствуй", "не пожелай…", тем более — "не убий". И вот, по миновении тысячи лет пребывания православия на Руси обнаруживается, что заповеди эти совсем не усвоены. Она, напомним Розанова, слушала заповеди Христа "полуоткрытым ухом", и ум ее так на них и не остановился. Тем более не были они усвоены сердцем, не стали они нормами повседневной жизни.
Не было на Руси, как и ранее в Византии, обыкновения руководствоваться ими: "… вся религия, писал В.С. Соловьев, — сводилась здесь исключительно к правоверию и обрядовому благочестию, которые ни на кого никаких нравственных обязанностей не налагали". И еще он же: "В московском государстве, как прежде в Византии, религиозные и нравственные начала были совсем исключены из области политических и социальных отношений".[21] А раз исключены, то вся жизнь не могла не стать безнравственно. По слову другого нашего мыслителя, Н.А. Бердяева, "…православие оказывается формой христианства, не создавшей своей морали и не влиявшей на улучшение социальной жизни".[22]
Не только мыслители, находящиеся "под подозрением" у многих апологетов нашего православия, были невысокого мнения о его нравственном потенциале. Такой далеко не чуждый нашей официальной вере деятель, как К.П. Победоносцев, ни во что не ставил этот потенциал и был весьма низкого мнения об итогах без малого тысячелетия "неусыпного попечения" нашей церкви о народной нравственности. Он полагал, что наша церковь не в состоянии упорядочить жизнь в стране, это может сделать только власть, которой К.П. Победоносцев и служил верно: "Россия, это — бесконечный мир разнообразий, мир бесприютный и терпеливый, совершенно темный, а темноте этой блуждают волки… дикое темное поле и среди него гуляет лихой человек… ничего в России так не нужно, как власть; власть против этого лихого человека, который может наделать бед в нашей темноте и голотьбе пустынной".[23] Такие вот печальные итоги…
Сколько бы ни говорили о духовном единении россиян, оно всегда в нашей стране обеспечивалось силой. Не случайно из всех теорий о сути власти в России пользуются наибольшим влиянием лишь те, которые сводят функции власти к одной — насилию. Откровеннее всего об этом заявили большевики, что и обеспечило им поддержку: "Молодцы! Самую суть ухватили!" Насилие и в самом деле неотъемлемо от власти, но сама она к нему все же не сводится, нужны еще "духовные скрепы". Их должно было обеспечить православие, но не обеспечило. Его официальный вариант не мог удовлетворить духовные запросы народа, и он искал этого удовлетворения вне казенного православия.
Христианство скользнуло по поверхности, но не проникло вовнутрь народной жизни. Так что же, оно совсем не оставило никакого следа? В людях пожалуй что и никакой: практически ничто в их душевном укладе не свидетельствует о том, что в нашей стране когда-то звучала Благая Весть. А вот внешних признаков православия сколько угодно. Тут, как говорят в народе, "все ушло в ботву", а плода не видно. Есть великолепные храмы, есть, по мнению некоторых, великолепное церковное пение. Есть иконопись, на которую тоже няходятся любители, хотя говорили, что и тут как посмотреть: то ли православная иконопись есть "раскрытие божественного образа", то ли вырождение античного портрета, к примеру фаюмского. Последнее вполне вероятно — при нашем-то обыкновении накручивать невесть чего вокруг ничего.
Но все эти достижения скорее эстетические, чем этические, они имеют малое отношение к религии, к вере. Конечно, было кое-что "дивно украшенное". Однако Христос не говорил — стройте, рисуйте, ваяйте. Он обращался к сердцам людей, Он звал к преображению сердец. И вот в них-то отклика и нет. Никто — или почти никто — не ощущает надобности "жить как Бог велит", достаточно сходить в храм, поставить свечку, умилиться (какому-нибудь святому, юродивому, а то и самому себе) — и можно вернуться к прежней греховной жизни. Можно обманывать, красть, разбойничать, даже убивать. А потом дать на церковь, покаяться — и начинай сначала. Бог простит, никуда Он не денется — примерно так рассуждает наше "православное большинство". Хотя, точнее сказать, не рассуждает, а просто именно так воспринимает суть православной веры, в чем их не разубеждает — напротив, укрепляет — православные священнослужители. Вообще же наше православие слишком легко отпускает грехи — в первую очередь самому себе.
Вспомним еще раз В.С. Соловьева: наше"…христианство замыкается в стенах храма и превращается в обряд и молитвословие, а деятельная жизнь остается всецело нехристианскою. И такая внешняя церковь заключает в себе истинную веру, но эта вера так слаба, что ее достает только на праздничные минуты. Это — храмовое христианство".[24]
О том, до каких степеней доходил разрыв между обрядом и жизнью свидетельствует В.В. Розанов писавший: "Бывали случаи в России, что темный человек зарежет на дороге путника, обшаривая его карманы найдет в них колбасу; тогда он ни за что не откусит от нее куска, если даже очень голоден, если убийство случилось в постный день, когда Церковью запрещено употребление мяса. Это — ужасный случай, но он действителен".
«…Церковный Собор, сделавшийся в наши дни религиозно-нравственною необходимостью, конечно, не может быть долгом какой-нибудь частной группы церковного общества; будучи церковным – он должен быть делом всей Церкви. Каждый сознательный и живой член Церкви должен внести сюда долю своего призвания и своих дарований. Запросы и большие, и малые, как они понимаются самою Церковью, т. е. всеми верующими, взятыми в совокупности, должны быть представлены на Соборе в чистом и неискажённом виде…».
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Конфликт вокруг Западной Сахары (Сахарской Арабской Демократической Республики — САДР) — бывшей испанской колонии, так и не добившейся свободы и независимости, длится уже более тридцати лет. Согласно международному праву, народ Западной Сахары имеет все основания добиваться самоопределения, независимости и создания собственного суверенного государства. Более того, САДР уже признана восьмьюдесятью (!) государствами мира, но реализовать свои права она не может до сих пор. Бескомпромиссность Марокко, контролирующего почти всю территорию САДР, неэффективность посредников ООН, пассивность либо двойные стандарты международного сообщества… Этот сценарий, реализуемый на пространствах бывшей Югославии и бывшего СССР, давно и хорошо знаком народу САДР.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.