Сокрушительный удар - [54]

Он несколько раз глубоко затянулся, припоминая.

– Однажды вечером я был у Вика, недалеко от Эпсома, и мы, как водится, обходили конюшню. Показывает он мне Полиграфа, которого на следующий день должны были отправить в Японию. Здоровый гнедой конь. Весь из себя. А через три денника стоял Нестегг. Тоже гнедой и вообще очень похож. Мы зашли, посмотрели на него, а он стоит, весь съежился, и в мыле. Вик его оглядел и сказал, что потом еще раз его осмотрит и, если не станет лучше, утром вызовет ветеринара. Потом мы зашли к Вику в дом, выпили по рюмочке, и я уехал домой.

Файндейл угрюмо взглянул на меня.

– А на другой день Вик отправил в Японию коня, который через два дня умер от столбняка. Когда мы с Виком увиделись в следующий раз, он мне вроде как подмигнул и сунул штуку наличными. Я посмеялся и деньги взял. А он этого гнедого, который якобы был Нестегг, а на самом деле Полиграф, потом продал на конезавод в Ирландию за семнадцать штук. Если бы он отослал в Японию Полиграфа и вызвал к Нестеггу ветеринара, он бы не получил ни гроша. А так ему повезло: он подменил лошадей и получил кругленькую сумму.

– И это приохотило его к легким деньгам в больших количествах?

– Ага… Вот после этого он и стал требовать крупные взятки. Попросил меня помочь… Честно говоря, я был рад.

– И нашел этого опытного мужика, – сказал я.

– Ага… – Файндейл поколебался. – Хотя, может, все было наоборот. Вик вроде как говорил, что этот мужик явился к нему и предложил несколько способов зашибить бабки.

– Ну, он и сам неплохо управлялся, – заметил я.

– Ну… Этот финт с Полиграфом во второй раз бы не прокатил. Вик сделал это только потому, что догадался, что у Нестегга столбняк и, если его не начать немедленно лечить, он умрет, а может быть, и лечение не поможет. А столбняк – штука довольно редкая. Вряд ли во второй раз может случиться так, что им заболеет лошадь, которая была застрахована на крупную сумму, даже если ты сумеешь заразить им лошадь нарочно – а это невозможно. Вик всю ночь гонял лошадь и скормил ей ведро транквилизаторов, чтобы она выглядела нормально. Но чтобы другая лошадь умерла во время перевозки, нужно подстроить какой-то несчастный случай. Страховая компания может что-то заподозрить, и даже если они и заплатят, то могут потом отказаться страховать твоих лошадей. Это слишком рискованно. Но этот опытный мужик тем и хорош, что все, что он предлагает, совершенно законно. Вик говорил, это все вроде торговли собственностью и земельных спекуляций. Можно сделать большие деньги, не нарушая закона, если знать, как его обойти.

Полиция, естественно, довольно кисло отнеслась к моему заявлению, что на вилы я напоролся случайно, а Файндейл невинен, как букетик фиалок. Они спорили, но я стоял на своем, и полчаса спустя Файндейл оказался на тротуаре, дрожа от холодного ветра.

– Спасибо, – коротко сказал он. Файндейл выглядел осунувшимся и подавленным. Он плотнее закутался в свою куртку, развернулся на каблуках и пошел в сторону железнодорожной станции. Рыжая голова выделялась удаляющимся апельсиновым пятном на фоне темной меди увядших листьев буковой изгороди.

Софи ждала меня на обочине, сидя за рулем моей машины. Я открыл дверцу и уселся на пассажирское место рядом с ней.

– Поведешь машину? – спросил я.

– Если тебе так угодно…

Я кивнул.

– Что-то у тебя вид дохлый…

– Да, с чемпионом мира по боксу я бы сейчас не справился.

Софи улыбнулась.

– Ну, как?

– Когда он раскачался, сведения хлынули потоком.

– И что ты узнал?

Я задумался, пытаясь выстроить полученные сведения по порядку. Софи вела машину аккуратно и временами поглядывала в мою сторону, ожидая ответа.

Я сказал:

– Года три тому назад Вик очень чисто раскрутил страховую компанию. Вскоре после этого некто, кого Файндейл называет «опытным мужиком», разыскал Вика и предложил ему союз: Вик должен был зарабатывать деньги более или менее законными путями и выплачивать «опытному мужику» его долю. Думаю, этот мужик догадался, что Вик надул страховую компанию, и счел, что у него хорошие перспективы к участию в законном грабеже.

– Грабеж законным не бывает.

– А как насчет грабительских налогов? – улыбнулся я.

– Ну, это другое дело…

– Когда отбирают в соответствии с законом, это и есть законный грабеж.

– Ну ладно… так что там насчет Вика?

– Вик с тем опытным мужиком занялись перераспределением богатств – в основном, разумеется, в свою пользу, но им удалось привлечь к этому делу еще шесть-семь других барышников.

– Файндейла? – спросила Софи.

– Да. Файндейла в первую очередь, потому что он знал о той истории со страховой компанией. Мне, видимо, просто не повезло, что я сделался барышником именно тогда, когда Вик с опытным мужиком начали раскручивать свое дело. У Паули Текса была теория, что Вик и его приятели решили убрать меня с дороги, потому что я угрожал их монополии, и, судя по тому, что говорил Файндейл, Паули, пожалуй, был прав, хотя, когда он мне это сказал, я счел это полной чушью.

Я зевнул. Софи вела машину ровно и гладко. Она и за рулем была так же спокойна, как во всем остальном. Она сбросила свой меховой капюшон, и серебристые волосы рассыпались у нее по плечам. Обращенное ко мне в профиль лицо было спокойным, решительным и довольным. Я думал, что, наверное, люблю ее и буду любить еще долго. Но я догадывался, что, сколько бы я ни просил ее выйти за меня замуж, в конце концов она откажется. Чем ближе я узнавал ее, тем больше понимал, что она по натуре одиночка. Она могла заводить себе любовников, но нормальная семейная жизнь для нее была чуждой и обременительной. Я понимал, почему ей удалось прожить со своим пилотом целых четыре года: именно благодаря тому, что он подолгу отсутствовал. Я понимал, почему у нее не сохранилось даже воспоминаний о безутешном горе. Его гибель попросту позволила ей вернуться к одиночеству, которое для нее было естественным состоянием.