Сокрушительный удар - [56]
– А вам никогда не приходило в голову, – медленно спросил я, – что, возможно, нос натягивают именно вам?
– Не пори ерунды!
– Сколько раз вам случалось перехватывать у него лошадей на аукционе?
– Да я уж и не вспомню! – ухмыльнулся Уилтон Янг. – Я обходил его чаще, чем он продавал свои акции!
– Это обошлось вам в огромную сумму денег.
Ухмылка исчезла.
– Это все проклятый Файндейл с Виком Винсентом!
– Но что, если Константин это одобрял? Возможно, именно он все это и задумал…
– Я те прямо скажу, не в ту сторону ты смотришь.
Я закусил нижнюю губу.
– Ну что ж, как вам будет угодно.
– Во-во.
Николь выиграл скачку для любителей при помощи необычайно агрессивной тактики. Соперники осыпали его руганью, распорядители косились. После скачки Николь присоединился ко мне. Вид у него был самый вызывающий. Он сразу пошел в атаку:
– Ну как?
– Если бы ты был профессионалом на гладких скачках, тебя бы дисквалифицировали.
– Это верно.
– Ты настоящий спортсмен, – сухо заметил я.
– Я участвую в скачках не для развлечения.
– А для чего же?
– Ради победы.
– Прямо как Уилтон Янг, – заметил я.
– Что ты имеешь в виду?
– Вы оба не задумываетесь о том, во что обходится победа.
Николь уставился на меня исподлобья.
– Тебе она в свое время обходилась в уйму переломов.
– Н-ну… наверно, каждый расплачивается тем, что его меньше всего волнует.
– А мне плевать, что думают обо мне другие!
– Вот это я и имел в виду.
Мы стояли молча, глядя, как мимо нас скачут лошади. Всю свою жизнь я стоял и смотрел, как мимо скачут лошади. Чем плоха такая жизнь?
– Ты будешь классным жокеем, когда подрастешь, – сказал я.
– Ублюдок! – выпалил Николь, стиснув кулаки со всей яростью двадцатидвухлетнего избалованного мальчишки. Но настроение у него менялось молниеносно. В следующую секунду он коротко и ядовито улыбнулся. – Ладно. Ладно. Ладно! Можешь считать, что сейчас я постарел лет на пять.
Он развернулся на каблуках и ушел. Потом я узнал, что он направился прямо к директору ипподрома и заполнил прошение о выдаче лицензии.
Вик на скачках в Челтенхеме не был. Но мне надо было с ним поговорить, и потому на следующее утро, покончив со срочной домашней работой, я отправился к нему. Жил он возле Эпсома.
Дом Вика был похож на его костюм – та же смесь классической изысканности и вызывающего модерна. Дом, расположенный в конце ухоженной короткой дорожки, сворачивавшей с проселка на окраине Оксшотского леса, был каменный, выстроенный в классической простоте ранневикторианского стиля. Сзади к нему примыкала россыпь подсобных помещений времен короля Эдуарда, а с одной стороны вытянулось просторное одноэтажное новое крыло, в котором были расположены бассейн, оранжерея и комнаты для гостей.
Вик был в конюшне, кирпичном прямоугольном здании, стоящем отдельно от дома. Он вышел из-под арки, увидел меня, стоящего у машины, и подошел, не проявляя ни малейшей радости по поводу моего появления.
– Какого черта тебе здесь надо?
– Поговорить с тобой.
Холодное небо было затянуто низкими облаками, и первые тяжелые капли говорили о надвигающемся ливне. Вик сердито сказал, что говорить ему со мной не о чем.
– Зато мне есть о чем, – возразил я.
Дождь полил не на шутку. Вик развернулся на каблуках и заторопился в дом. Я шел за ним по пятам. Когда Вик обнаружил, что я вхожу в его дом следом за ним, он разозлился еще больше.
– Мне с тобой говорить не о чем! – повторил он.
– Тогда выслушай.
Мы стояли в широком коридоре, ведущем из старой части здания в новую, и тепло выходило из дома наружу, в холодную суррейскую зиму. Вик поджал губы, затворил наружную дверь и дернул головой, приглашая меня следовать за ним.
Денег он явно не жалел. Бледно-голубые паласы уходят за горизонт. Повсюду огромные плюшевые диваны. Комнатные растения величиной с молодые деревца в вазонах в греческом стиле. Я подумал, что у него, наверное, круглая ванна с золотыми кранами и на постели – водяной матрац с подогревом.
Мне вспомнились дыры в обивке старинной мебели Антонии Хантеркум. Да, законный грабеж Вика зашел чересчур далеко…
Он провел меня в комнату в дальнем конце холла, служившую ему кабинетом. Одно окно кабинета выходило на бассейн и комнату для гостей, а другое, справа, в оранжерею. Ряды каталогов были такие же, как и у меня дома, но этим и ограничивалось сходство наших кабинетов. Стены, недавно выкрашенные в яркий цвет, бледно-голубой палас, три-четыре флорентийских зеркала, дорогая стереосистема и бар, полный хороших напитков.
– Ну, выкладывай, – сказал Вик. – У меня нет лишнего времени.
– Ты когда-нибудь слышал о коне по кличке Полиграф? – спросил я.
Он застыл. Несколько мгновений он стоял, как статуя. Потом моргнул.
– Конечно.
– Он пал от столбняка.
– Ну да.
– А ты когда-нибудь слышал о коне по кличке Нестегг?
Если бы я уколол его иголкой, он и то бы меньше дернулся. Удар попал в точку. Вик ничего не сказал.
– Когда Нестегг родился, – сказал я небрежным тоном светской болтовни, – было точно неизвестно, кто его отец. Было два жеребца, и оба они могли покрыть кобылу. Поэтому заводчик сделал анализ крови.
Вик был в точности похож на Лотову жену.
– Кровь Нестегга оказалась сходной с кровью одного из жеребцов и совершенно несходной с кровью другого. Результаты тестов сохранились.
Конезаводчик Дэниел Рок по просьбе графа Октобера расследует странные случаи на скачках. Некоторым лошадям явно дают допинг, который, однако, не может выявить ни одна экспертиза. Под видом младшего конюха Рок проникает в конюшню, которая связана с подозрительными лошадями, — и понимает, что ввязался в гораздо более опасное предприятие, нежели полагал вначале.
Вложив фантастические деньги в покупку племенного жеребца, молодой банкир Тимоти Эктрин надеется со временем вернуть их с огромной прибылью, но, к несчастью, все потомство породистого скакуна нежизнеспособно из-за жутких врожденных увечий. Пытаясь выяснить причину неудачи, Тимоти начинает собственное расследование. Теперь на кон поставлены уже не только его капитал и репутация, но и жизнь.
Во время скачек «Гранд нэшнл» в Эйнтри на глазах у сотен людей неизвестный убивает Геба Ковака, финансового консультанта фирмы «Лайял энд Блэк», человека на первый взгляд совершенно законопослушного и в криминальных историях не замешанного. Ник Фокстон, бывший жокей, друг и коллега Ковака, а также по несчастливой случайности прямой свидетель преступления, просто не может остаться в стороне. А когда и у него над головой начинают свистеть пули, убеждается, что затеянное им расследование, а точнее, его скорейшее завершение – это единственный способ остаться в живых.
Смерть фотографа Джорджа Миллеса поначалу не привлекла к себе особого внимания, и лишь после того, как неизвестные жестоко избили его вдову, а потом подожгли его дом, стало ясно, что кто-то очень заинтересован в том, чтобы найти и уничтожить архив Миллеса. Но случайно коробка с полуиспорченными негативами оказалась у жокея Филипа Нора, который рискнул вскрыть этот полный грешных тайн «ящик Пандоры»...
Для жокея-профессионала Келли Хьюза, короля стипль-чеза, остаться без лицензии – сущий кошмар. Поэтому Хьюз решает провести собственное расследование обстоятельств, приведших к столь неожиданному для него решению Дисциплинарного комитета…
Сид Холли — бывший жокей, получив тяжелую травму, вынужден оставить скачки и взяться за работу частного детектива. Выполняя просьбу тестя, он начинает опасное расследование несчастных случаев и финансовых махинаций вокруг ипподрома Сибери.
Рэй – любитель уюта, кальяна и развлечений! Он никогда не мечтал о путешествиях на другие планеты. Он явно не избранный и не герой. У него, как и у большинства среднестатистических жителей мегаполисов, куча проблем и недостатков. Он также из тех, кто подписывает договора, не вникая во все нюансы… И вот он попадает на Электрион, где живут разнообразные монстры, питающиеся протоплазмой. Шансы выжить колеблются около нуля. Вы никогда не угадаете чем закончится эта история! Повеселимся вместе? Содержит нецензурную брань.
В графстве Хэмптоншир, Англия, найден труп молодой девушки Элеонор Тоу. За неделю до смерти ее видели в последний раз неподалеку от деревни Уокерли, у озера, возле которого обнаружились странные следы. Они глубоко впечатались в землю и не были похожи на следы какого-либо зверя или человека. Тут же по деревне распространилась легенда о «Девонширском Дьяволе», берущая свое начало из Южного Девона. За расследование убийства берется доктор психологии, член Лондонского королевского общества сэр Валентайн Аттвуд, а также его друг-инспектор Скотленд-Ярда сэр Гален Гилмор.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Пансион для девушек «Кэтрин Хаус» – место с трагической историей, мрачными тайнами и строгими правилами. Но семнадцатилетняя Сабина знает из рассказов матери, что здесь она будет в безопасности. Сбежав из дома от отчима и сводных сестер, которые превращали ее жизнь в настоящий кошмар, девушка отправляется в «Кэтрин Хаус», чтобы начать все сначала. Сабине почти удается забыть прежнюю жизнь, но вскоре она становится свидетельницей странных и мистических событий. Девушка понимает, что находиться в пансионе опасно, но по какой-то необъяснимой причине обитатели не могут покинуть это место.
«Эта история надолго застрянет в самых темных углах вашей души». Face «Страшно леденит кровь. Непревзойденный дебют». Elle Люси Флай – изгой. Она сбежала из Англии и смогла обрести покой только в далеком и чуждом Токио. Загадочный японский фотограф подарил ей счастье. Но и оно было отнято тупой размалеванной соотечественницей-англичанкой. Мучительная ревность, полное отчаяние, безумие… А потом соперницу находят убитой и расчлененной. Неужели это сделала Люси? Возможно. Она не знает точно. Не знает даже, был ли на самом деле повод для ревности.
Зуав играет с собой, как бы пошло это не звучало — это правда. Его сознание возникло в плавильном котле бесконечных фантастических и мифологических миров, придуманных человечеством за все время своего существования. Нейросеть сглаживает стыки, трансформирует и изгибает игровое пространство, подгоняя его под уникальный путь Зуава.