Сокровище последнего самурая - [23]

Правая рука Хейтера ужасно распухла и, туго забинтованная, висела на шее. На лице было множество инфицированных ранок, а левый глаз закрывала повязка. Левая рука свесилась с края койки, из ладони капала жидкость. Сцена была неприятная, и Теодору даже чуть не пожалел коротышку.

Из полумрака появился тощий китаец с металлическим подносом, на котором лежали медицинские инструменты.

– Нужно ослабить ремни, которыми он привязан?

– Да-да. – Китаец поклонился Ламберту. – Я должен найти вену и сделать инъекцию.

– Только потом обязательно закрепи ремни, понятно? – приказал Ламберт. – А как вообще себя чувствует наш пациент?

– Так же, как раньше, – ответил доктор.

– Как именно? – спросил Теодор.

– Ужасно.

– Может, пускай Хейтер понесёт заслуженное наказание, умерев от ран? – предложил Теодор. Он не понимал, как можно говорить о высоких моральных и этических принципах в такой ситуации.

– Пускай суд разберётся, – настаивал Ламберт. – Мы не должны быть выше закона, и я не хочу опускаться до уровня этого ужасного человека. – Он снова повернулся к доктору. – Что, никакого улучшения?

– Нет.

– Он говорил что-нибудь? – спросил Теодор.

Доктор помотал головой:

– Я могу привести его в сознание, если вам нужно с ним поговорить.

– Почему бы и нет? – сказал Ламберт, потирая руки.

Доктор поставил поднос с большими шприцами на тележку возле койки, достал из кармана серебристую жестяную коробочку и открыл её.

– Что это? – поинтересовался Теодор.

– Толчёное гуано птерозавра, китайская народная медицина, приведёт в чувство кого угодно. – Доктор сунул жестянку под нос Хейтеру, а сам отстранился подальше.

Реакция была мгновенной. Здоровый, налитый кровью глаз больного открылся, Хейтер рванулся вперёд, натянув держащие его кожаные ремни, и заорал.

– Отойди! – крикнул Теодор, когда свободная рука коротышки взметнулась кверху и едва не вцепилась в Ламберта. Койка продолжала подпрыгивать, по миллиметру отодвигаясь, ножки её неприятно стучали по мокрому стальному полу: «дум-дум-дум».

– Быстрее задавайте свои вопросы, – озабоченно сказал доктор.

Теодор всё ещё с ужасом смотрел на Хейтера, не в силах выдержать жуткое зрелище, стук и крики.

Койка придвинулась ближе к тележке, и внезапно рука Хейтера метнулась к ней, сбив поднос со шприцами. Доктор, машинально нагнувшийся поднять шприц, упавший к его ногам, оказался при этом близко от койки, и Хейтер – или то, что от него осталось, – крепко схватил китайца за руку. Теодор и Ламберт бросились высвобождать китайца. Постепенно мёртвая хватка Хейтера ослабла, и они упали на холодный пол.

Теодор с Ламбертом тут же вскочили на ноги, а доктор, схватившись за пострадавшую руку, крикнул что-то по-китайски и выскочил за дверь.

– Свяжи его, Теодор! – крикнул Ламберт сквозь жуткое рычание Хейтера, отдающееся эхом от металлических стен.

К ним на помощь прибежали двое охранников.

– Отодвиньте его от тележки, – крикнул Теодор, – чтобы я мог поднять с пола шприцы!

Подбежав с правой стороны, подальше от свободной левой руки Хейтера, парни оттащили койку на прежнее место. Теодор схватил один из шприцов и единственный уцелевший пузырек. На этикетке были китайские иероглифы.

– Бог знает, что это такое, но надо попробовать. – Он набрал полный шприц бледно-зелёной жидкости. – Надеюсь, после укола он успокоится.

– Верните доктора! Приведите его! – приказал Ламберт. Один из парней выбежал наружу, крича доктору, чтобы тот вернулся, другой держал койку.

Хейтер всё ещё бушевал, от его конвульсий койка прыгала вверх-вниз. Казалось, внутри него клокотала невероятная сила, первобытная ярость титанических масштабов, раз он одной рукой натворил столько всего.

– Мы не можем ждать, – сказал Теодор Ламберту, пытающемуся осторожно подойти к разбушевавшемуся коротышке. – Я сделаю ему укол, и будь что будет. – Он нервно покосился на полный шприц и выдавил капельку бледно-зелёной жидкости, прикидывая, в какое место сделать инъекцию.

– Может, посоветуемся с доктором? – в отчаянии спросил Ламберт.

Теодор покачал головой, нагнулся и вонзил иглу Хейтеру в бедро под грязной простыней. Крик Хейтера был демонический, на его лице вздулись вены, и он издал ещё один оглушительный вопль.

Теодор с Ламбером стояли в ожидании, когда подействует укол, а Хейтер продолжал биться в конвульсиях. Прошли две мучительные минуты, а он всё шипел и кашлял, но потом стал успокаиваться и замолчал.

Через некоторое время охранник привёл в сумрачный кубрик перепуганного доктора.

– Какой укол вы ему сделали? – спросил доктор, подходя к успокоившемуся пациенту. Он наклонился над Хейтером и прижал ухо к его груди. – Прозрачную или зелёную жидкость?

– А в чём разница? – спросил Ламберт, а Теодор молча протянул доктору пустой пузырёк.

Но ответ на этот вопрос пришёл сам. Хейтер резко сел на койке и, схватив здоровой рукой толстые кожаные ремни, которыми был привязан, разорвал их словно бумажные. Одним махом рванул ремни на ногах и, освободившись, попытался встать.

Застывший от страха доктор опомнился первым и бросился в угол металлической комнатки, со стуком ударившись о стенку. Ламберт быстро спрятался за стражника и Теодора, а Теодор приготовился к любому развитию ситуации. Но Кристиан Хейтер не набросился на них, а повернулся к свету, льющемуся в открытую дверь, и убежал с быстротой, на какую были способны его ослабевшие ноги.