Сокровище по имени няня - [47]

Ближе к полночи Пирс поднялся в спальню. При мерцающем свете свечи тень падала на стену в ногах кровати. Значит, ветром в этом районе где-то порвало провода.

Пирс постоял на пороге спальни, где лежала Николь. Потом тень исчезла. Николь поняла, ему не хотелось быть рядом с ней. Но через минуту он вернулся. Пирс обнаружил то, что она уже знала: в соседней комнате постель промокла.

Николь лежала под пледом, спиной к нему, превратившись в камень. Когда он поставил на пол свечу, она старалась сохранять равномерность дыхания.

Николь крепко зажмурила глаза. Ей не хотелось видеть его раздетым. Слишком горькое напоминание. Но она слышала шорох молнии. Шуршание ткани, соскользнувшей по крепким волосатым ногам. И затем скрип старой железной кровати. Когда Николь открыла глаза, комнату заливало бледное сияние луны.

Их разделяло сантиметров тридцать. Каждый из них мог протянуть руку, просто прикоснуться и сказать: «Прости меня», или «Потерпи немножко. Я стараюсь понять», или самое важное — «Я люблю тебя».

Но ни один из них этого не сделал. Каждый уткнулся в свое одинокое горе.

Проходили часы. Затихавшее громыхание грозы медленно уходило на восток. Раза два Пирс повернулся на постели, о чем она догадалась по шуршанию простыней. Дыхание у него ровное и глубокое, как у спящего мужчины.

Что бы он сделал, размышляла Николь, если бы, проснувшись, обнаружил ее прижавшейся к нему и крепко его обнявшей? Было бы этого достаточно, чтобы исправить случившееся между ними?

Николь вздохнула и посмотрела на луну. Она наделала много ошибок. Не стоит добавлять к ним еще и бартерную сделку. Обменивать собственное тело на его благосклонность. Секс не восстанавливает любовь. Секс требует доверия. А Николь сомневалась, могут ли они теперь доверять друг другу.

Она спала, когда Пирс чуть позже шести тихонько вышел из спальни. Он даже не взглянул на нее. Боялся. Безопаснее не предоставлять искушению шанс.

Когда Николь спустилась вниз, он уже все уложил в машину и сделал кофе. Странно, но с темными кругами под глазами она выглядела особенно желанной. Пирс с однодневной щетиной на подбородке и непослушными вихрами чувствовал себя собакой, которую пинком отогнали от лакомой добычи.

— Я хотел бы поскорее вернуться, — бросил он, понимая резкость тона, но не в силах изменить его.

Как она ни старалась смягчить свою вину, факт оставался фактом. И кто знает, не пребывал бы он до сих пор в неведении, если бы Луиза не вынюхала правду в ее бумагах?

Вся история серьезнее, чем утраченное доверие. Он потерял мечту. Впервые в жизни он встретил женщину, с которой хотел бы перейти в вечность. И вдруг обнаружил, что она оказалась иллюзией. Обольстительной снаружи, это несомненно. Обольстительной, коварной иллюзией.

Он хмуро смотрел на солнце, врывавшееся в кухонное окно. Женщины — это неприятности. И тем больше неприятностей, чем ценнее они.

— Я готова, — ответила Николь из столовой.

— Ты не хочешь кофе?

— Нет, спасибо.

С сумкой на плече Николь стояла в дверях. Выражение лица отстраненное и вовсе не покаянное. Будто ее неспособность прошлой ночью смягчить Пирса своими извинениями и объяснениями превратило его в согрешившего, а ее — в пострадавшую строну.

— Я решил, — объявил он, когда они ехали по грязным колеям сельской дороги, направляясь на запад к шоссе, ведущему к побережью, — поехать с Томом в Аризону, навестить его дедушку и бабушку.

— Ты имеешь в виду семью Джима?

— Угу. У моей тети артрит, для нее путешествие сюда — слишком большой труд. Но я знаю, что она и мой дядя мечтают провести немного времени с внуком.

— Когда ты уезжаешь?

— На следующей неделе. Мне потребуется время, чтобы устроить дела в офисе.

— Сколько времени ты будешь в отъезде?

— Точно не знаю. Шесть, восемь недель, может быть, дольше. Вероятно, в это время у меня будет несколько длительных деловых поездок.

Он не обратил внимания, как от отчаяния у нее болезненно перехватило дыхание. Ему надо побыть какое-то время вдали от нее. Разобраться в собственных чувствах. Одно дело — сказать, что между ними все кончено. Другое дело — поверить в это.

— Я буду скучать по Томми, — вздохнула она.

«Но не по тебе. Теперь я сбросила все прикрытия, ты мне больше не нужен». Конечно, она этого не сказала. Но так съежилась, отодвигаясь от него, что это говорило лучше слов.

— Думаю, что вначале Том тоже будет скучать. Но потом он будет занят знакомством с дедушкой и бабушкой, и все пройдет. В конце концов, ты же не так долго была с ним рядом.

Последняя фраза — удар ниже пояса. Возмездие. И он знал это. Но она не уклонилась от удара.

— В таком случае я, пожалуй, поеду домой, тоже навещу родителей. Они очень волновались насчет.., положения здесь. Им будет приятно увидеть, что я пережила это и осталось относительно невредима.

— Да, хорошо. — Его снова кольнуло, что она вроде бы склеила обломки и собирается продолжать собственную жизнь. И это несмотря на то, что его собственная рассыпалась в прах. Пирс на большой скорости вошел в крутой поворот. — Я объясню Тому.

— Спасибо. Я сама объясню, — холодно возразила Николь. — Это самое последнее, что я могу сделать. Мне нет смысла торчать в твоем доме, когда в нем не за кем присматривать.