— Как я вас понимаю! — рассмеялась Пенни и, направляясь к столику, где стояло все необходимое для приготовления любых напитков, предложила: — А как вы смотрите на то, чтобы выпить со мной чашечку кофе? Или, может, чая со льдом?
— Мне чай, пожалуйста, — попросила Элеонора. Она сгорала от желания узнать, наладились ли отношения между Пенни и Эриком, не осмелясь узнать об этом у Эрика. У нее имелось несколько трюков, чтобы выяснить, что ее интересовало. Для начала она спросила:
— Эрик у себя?
Элеонора заметила, что чайная ложечка дрогнула в руке Пенни и немного сахара просыпалось на стол.
— Да. Мне сказать ему, что вы здесь? — Пенни поставила перед Элеонорой чашку. Она явно избегала смотреть ей в глаза.
— Я могу и подождать. Расскажите мне лучше о себе, моя дорогая. Вам нравится работать с Эриком?
На секунду Пенни растерялась, что, конечно же, сразу заметила миссис Хиллабай, но тут же взяла себя в руки и с улыбкой, которая, однако, получилась несколько вымученной, ответила:
— Да. Мне очень нравится моя работа.
Так-так, подумала Элеонора, делая маленький глоток чая. Она всячески избегает прямого ответа, как умелый дипломат, который знает, что не обо всем, что случилось, можно и нужно рассказывать. Интересно…
— Садитесь, дорогая, и расскажите поподробнее.
Пенни с опаской посмотрела на закрытую дверь с красивой позолоченной табличкой «Глава компании Эрик Томсон», и, словно угадав ее мысли, миссис Хиллабай воскликнула:
— Боже, моя дорогая! Эрик не рассердится, если вы на несколько минут оторветесь от работы… — Элеонора пробежалась глазами по офису, в котором она проработала столько лет. С момента ее ухода практически ничего не изменилось. — Я скучаю по офису, — вздохнула миссис Хиллабай.
— На самом деле?
Элеонора улыбнулась, услышав нотки удивления в ее голосе, и мягко ответила:
— Да, так оно и есть, Пенни. Вам трудно такое представить, но, несмотря на многочисленные преимущества, которые я получила, уволившись с работы, мне иногда так хочется снова вернуться сюда. Ведь любому человеку важно знать, что его профессиональные знания могут принести пользу другим людям, которые нуждаются в помощи… Вы согласны, моя дорогая?
— Да, конечно… — задумчиво ответила Пенни и вдруг добавила: — Вы ведь можете вернуть себе должность…
— Ну что вы! — рассмеялась Элеонора, легким движением руки давая понять, что ничего такого у нее и в мыслях нет. — Я совсем не жалею, что уволилась, просто… теперь я очень редко вижу Эрика.
Пенни стала нервно водить пальцами по краю чашки с быстро остывающим кофе, и Элеонора вдруг поняла, что между Эриком и его новой секретаршей что-то произошло и это причиняет Пенни боль.
— Эрик — хороший человек, — заглядывая девушке в глаза, заметила миссис Хиллабай. — Немного самоуверенный, но очень порядочный и добрый… У него золотое сердце.
— Уверена, что так оно и есть, миссис Хиллабай.
— Он совершенно не в состоянии позаботиться о себе: например, все время забывает вовремя поесть…
— Да, я уже заметила.
— Кроме того, он очень красивый… А за это, — рассмеялась Элеонора, — мужчине можно многое простить.
— Внешность — далеко не самое важное в человеке, — возразила Пенни, поднимаясь, чтобы поставить свою пустую чашку на место.
— Конечно, — согласилась Элеонора. — Но ведь первое, на что люди обращают внимание, когда знакомятся, — внешность; она — своеобразный магнит, притягивающий женщину к мужчине, а мужчину к женщине, не так ли?
— Да, вы правы: для многих внешность имеет очень большое значение.
— Безусловно, но, как я уже сказала, у Эрика золотое сердце… — мягко сказала Элеонора, подходя к Пенни.
Она заметила, что заронила в сердце девушки сомнение в отношении ее босса, но боль в ее зеленых глазах по-прежнему осталась.
— Он когда-нибудь рассказывал вам, моя дорогая, о своей семье? — поинтересовалась она.
— Нет. Он никогда не упоминал ни о чем подобном.
— И неудивительно, — тяжело вздохнула миссис Хиллабай. — Эрик — единственный ребенок в семье, но его родители так озабочены собственной жизнью и карьерой, что до сих пор не общаются с сыном. И так происходило всегда. Даже когда он был маленьким мальчиком, а затем подростком, вместо папы и мамы за ним присматривали многочисленные гувернантки и экономки. — Элеонора осуждающе покачала головой: она явно не одобряла подобный метод воспитания. — А ведь дети больше всего на свете нуждаются в любящих родителях. Они должны знать, что их любят, и только тогда они и сами научатся любить…
Пенни слушала миссис Хиллабай и понимала, что эта удивительно добрая женщина абсолютно права. Именно поэтому, вдруг поняла она, я и оставила брата и племянников наедине с самими собой. Я так хочу, чтобы они поняли друг друга. Ведь даже заботливая тетя не в силах заменить детям родного отца. А если бы я не ушла, они бы совершенно отдалились друг от друга… Как хорошо, что я все-таки решилась на этот шаг! Сердце Пенни сжалось от боли, когда она подумала о том, что когда-то (очень давно) Эрик, как и ее племянники, тоже чувствовал себя обделенным вниманием близких.
— Вы, конечно же, правы, — согласилась она. — Но я могу привести множество примеров того, как сироты или люди из неполных семей стали хорошими и добрыми.