Сокровище Эдема - [43]

Для Джейме было к лучшему, что она не знала, как попасть в Эдем. Что бы ни сделал с ней Макмиллан, она все равно не сможет ему ничего сказать. Вот для чего нужны были Мечи, вот почему только они одни знали дорогу в Эдем и обратно.

Джейме вздохнула. В центре подготовки Оперативников «Горная вершина» ее научили терпеть пытки, защищать рассудок, изолировать боль. Ей нужно было перейти в это состояние прямо сейчас, до того как Макмиллан начнет ее мучить.

Но сначала требовалось перестать думать о Марке, о том, как ужасно он с ней поступил, почему на это пошел, какими зверствами пригрозил ему Макмиллан. Джейме понимала, что ей нужно сосредоточиться на насущном.

– Итак, попасть в Эдем можно вот так… – повторил Макмиллан.

Джейме вернулась к знакомым заученным фразам, и это принесло ей облегчение.

– Мистер Макмиллан, вы ищете информацию, которой я не располагаю. Вы можете сделать со мной что угодно, но все дело вот в чем. Вы почему-то думаете, что существует место под названием Эдем, и убеждены, будто мне известно, как туда попасть, но на самом деле я ничего об этом не знаю. Сожалею. Не хочу, чтобы вы меня мучили, но даже если дело дойдет до пыток, то это никак не повлияет на тот факт, что я не располагаю нужной вам информацией.

– Вот где начинается самое занятное, – сказал Макмиллан, и Джейме услышала в его голосе зловещий смешок. – Сейчас мы выясним, что произойдет, когда боль станет настоящей.

Пятница

26 января 2007 года, 00.02

(1 день 10 часов 28 минут до окончания аукциона)

Лак-Аржан, Франция

Первый удар оказался таким сильным, что кнут не только содрал кожу со спины Джейме, но и вонзился в мышцы. Она судорожно ахнула.

Джейме поняла, что это критическая точка. Во время пыток наступает момент, когда сильная боль длится уже так долго, что рассудок самопроизвольно отключается. Но до тех пор им нужно управлять. Джейме проделывала это бесчисленное количество раз, и сейчас она удалила сознание из тела.

Она переместила его в надежную пещеру в Иране, уложила среди мягких пестрых подушек синих, красных и золотистых тонов. Снаружи доносилось блеяние коз, Джейме даже могла сказать, какую маму и козленка слышно громче всего.

Второй удар пришелся чуть ниже первого. Кнут обмотался почти вокруг всего торса. Тем участком мозга, который словно со стороны наблюдал за происходящим, Джейме чувствовала, что отзывается криком на каждый удар, что нервные окончания разорванных мышц посылают импульсы в головной мозг, где нейроны как сумасшедшие палят по болевому центру. Мудрая женщина, стоявшая у ворот болевых рецепторов головного мозга, охотно принимала эти сообщения, признавая, что есть боль, вызванная физической травмой, и отвечала, что будут приняты соответствующие меры. Но пока что боль нужно было просто принимать.

В пещере цветы. Почему-то Джейме чувствовала запах туберозы. Они в Иране не растут, но Джейме их любила. Именно этот аромат обволакивал ее.

– Извини, – сказал Макмиллан. – Я сейчас испорчу перед твоей ночной рубашки.

Засунув рукоятку кнута под тонкую полоску бретельки на правом плече, он рывком ее порвал. Затем сделал то же самое с левой. Верхняя часть рубашки упала до талии.

Джейме слышала чарующую восточную музыку, которая неудержимо зовет танцевать. Она заполняет всю пещеру, принося с собой терпкий запах имбиря.

Наблюдатель, живущий в Ричардс, понял, что Макмиллан обнажил ей грудь, чтобы ее унизить, но сделал это слишком поздно. Рассудок и душа уже покинули ее тело. Они переживают, радуются за него, но больше никак с ним не связаны.

Третий удар пришелся выше. Кнут обвил тело и разорвал нежную кожу на правой груди. Джейме непроизвольно прильнула к столбу в поисках защиты.

– Эдем находится в Ираке, правильно? – невозмутимым тоном продолжал Макмиллан. – Ты же не умрешь, если скажешь правду. Это ведь совсем просто. Эдем в Ираке. Где? На юге? Скажи всего одно слово, и я остановлюсь.

«У тебя получается так хорошо, что я тобой горжусь», – сказал радушный пастух, разводя огонь в пещере, но еще пока он говорил, Джейме осознала, что это вовсе не его голос.

Пастух отступил в сторону, и в пещеру вошел Яни. Его глаза светились беспокойством за Джейме.

«Ты способная ученица, – сказал он. – Я тобой горжусь».

Его не должно было быть в этой пещере, в надежном закутке, который она специально подготовила в своем сознании как раз для такой ночи. Но когда кнут в четвертый раз обрушился ей на спину, наискосок по пояснице, Джейме впустила Яни и позволила ему прикоснуться к ее лицу.

– Прости за то, что я тебе тогда сказала, – сквозь слезы прошептала она.

– Что? – встрепенулся Макмиллан.

– Простите, – повторила Джейме, на ходу поправляя заготовленный ответ. – Простите, но я не знаю, как вам помочь.

В тишине пещеры она упала на землю и свернулась клубком, не в силах сдержать слезы, текущие по щекам. Яни гладил ее по голове, и она чувствовала умиротворение.

Здесь, на колокольне, Макмиллан занес кнут для нового удара, и тут у него завибрировал сотовый телефон. Фрэнк раздраженно застыл, затем понял, в чем дело.

– Извини, дорогая, – бросил он. – Мне нужно ответить на звонок.

Сбегая по каменным ступеням, он нажал кнопку, устанавливая соединение.