Сокровища Мельк-Тауза - [10]

Бушуев выждал, пока прекратилось головокружение, потом дотянулся до сумки и извлек из нее бутылку с коньяком. Прямо из горлышка сделал глоток, посмотрел на золотистую влагу и подумал с грустью о хинине. Несколько порошков хины могли бы принести ему огромную пользу.

Коньяк оживил Бушуева. Услышав конский топот и собачий лай, он поднялся и вышел из палатки. Он увидел мчавшегося на лошади всадника, окруженного стаей лающих собак. Это был шейх Юсуф. Шейх на полном скаку спрыгнул с лошади и направился к Бушуеву. Бушуев увидел перед собой почтенного старика, гибкого и подвижного. Время украсило серебром его волосы, но совершенно не коснулось бронзового лица. Гладко выбритое, оно было резко очерчено и выразительно. Орлиный нос, орлиные глаза — а над ними, как крылья птицы, раскинулись черные брови.

— Сердце мое радуется тебе. Пользуйся моей палаткой и всеми вещами, как собственными. Я буду твоим слугой, — приветствовал шейх Бушуева.

— Я доволен тем, что увидел тебя, и мне ничего больше не нужно, — ответил Бушуев.

Он давно постиг тонкости восточного этикета и полюбил лживую цветистость выражений, затемняющих истину и доставляющих удовольствие чувству. Но Бушуев пришел сюда не для того, чтобы наслаждаться льстивыми уверениями. Он подошел вплотную к шейху и тихо произнес:

— Спасай синджак! Курды хотят похитить его…

Лицо шейха нахмурилось и потемнело.

— Откуда ты знаешь об этом? — спросил он подозрительно.

— Я ночевал в зимней стоянке, в полудне пути отсюда. Четыре курда приезжали туда за синджаком и кавалом! — ответил Бушуев.

Шейх Юсуф резко повернулся и крикнул пастухам:

— Седлайте коней!

Распоряжение было отдано таким властным тоном, что пастухи забыли присущую им медлительность и стремительно кинулись к лошадям. Через несколько минут группа всадников торопливо промчалась по лощине и исчезла среди возвышенностей.

Бушуев удовлетворенно потер руки и подумал:

— Если грабители не успели овладеть синджаком, то шейх Юсуф будет благодарен за предупреждение, и тогда, возможно, он исполнит мою просьбу.

Бушуев был доволен. Полоса неудач, кажется, кончилась. Принесенные сыр, молоко и хлеб показались Бушуеву необыкновенно вкусными и он с жадностью накинулся на них. Когда голод был удовлетворен, Бушуев улегся в тени, и стал подводить итоги своим наблюдениям. Что узнал он об этом таинственном народе?.. Почти ничего. Какая-то странная и непонятная религия держит людей в подчинении. Она расчленила их на касты, изолировала одну часть от другой, но вместе с тем не убила общности, единства.

Каста шейхов занимает господствующее положение. Им подчиняются все. Шейхи — это высшее духовенство. Шейхами могут быть только потомки шейхов.

Каста пиров исполняет обязанности священников. Каста факиров обслуживает святые места и занимается нищенством. Каста кавалов собирает подати. Кроме этих каст, есть еще целый ряд других, пользующихся своими особыми правами и преимуществами. Каждую касту возглавляет руководитель. Над всем же народцем царит эмир, бесправный владыка бесправного народа.

Но в чем же сущность религии иезидов, кто почитается ими за божество?

На эти вопросы Бушуев не получил ответа. Синджак или медный петух, за которым охотятся сейчас курды-мусульмане, символ Мельк-Тауза — сатаны. Ему поклоняются, ему приносят дары и жертвы. Мельк-Тауз — бог главный, но не единственный. За ним следуют другие боги — солнце, луна, огонь, вода, земля, ветер.

Сколько тысячелетий владеют невежественными умами эти древние, ветхие боги и не рушатся?..

Иссякла мысль, и Бушуев незаметно уснул. Он спал, а солнце оглядело палатки с востока и юга, и стало освещать их с запада. Бушуев не слышал как вернулся шейх Юсуф, и проснулся только от прикосновения его руки. Сон вытеснил все впечатления, и Бушуев с недоумением рассматривал склонившееся над ним озабоченное лицо.

— Кто это и что ему нужно от меня? — была первая мысль Бушуева. Потом его сознание уловило что-то знакомое, и он с тревогой спросил:

— Ну, что, как?..

— Плохо! — подавленно ответил шейх Юсуф: — Кавал убит и ограблен, а синджак похищен.

Бушуев был искренно огорчен этой вестью.

Снова неудача разрушила все планы.

— Кто похитил синджак? — задал вопрос раздосадованный Бушуев.

— Курд Гасан-оглы, — тихо произнес угнетенный шейх.

— Кто этот Гасан-оглы? — выспрашивал Бушуев: — И почему вы не отнимете у него синджак?

— Гасан-оглы — разбойник. Он загубил людей больше, чем волос у него на голове. За него все курды… На них нельзя напасть.

В голосе шейха звучала безнадежность.

— А где сейчас этот Гасан? — снова спросил Бушуев.

— Он здесь недалеко, и шейх Юсуф показал рукой на горы.

— Можно взглянуть на место его стоянки? — поинтересовался Бушуев.

Вопрос был задан без всякой цели и мысли. Он как-то сам собой сорвался с языка. И когда Бушуеву подвели лошадь, то он нерешительно вспрыгнул на седло.

— Зачем он едет и что он может сделать, если поглядит издалека на место стоянки какого-то известного разбойника?

Но отступать было поздно, и Бушуев поскакал следом за проводником, придерживая рукой колотившееся о спину ружье.

Проводник неожиданно остановился и сказал: