Сокровища чистого разума - [5]

И именно здесь в полной мере проявлялось главное отличие Шпеева от собратьев с других планет: владения Омута – Пекарня Ли – занимали добрую половину сферопорта Менсалы, а по сути, им же и являлись. Что же касается полиции, точнее милиции, то она следила лишь за тем, чтобы бандиты не особенно злоупотребляли насилием и не лезли в Чистый Парк – территорию легальной коммерции и проживания приличных людей. При этом следует отметить, что на Менсале понятие «приличный человек» трактовалось крайне широко, и многие негоцианты жить предпочитали в Парке, а деньги делали в Пекарне. И деньги нешуточные.

Но грязные.

Пребывающая в состоянии перманентной гражданской войны и не имеющая собственной, сколь-нибудь заметной промышленности, Менсала в первую очередь импортировала оружие: разнообразное, в больших количествах, и потому торговцы Шпеева прекрасно разбирались в продукции лучших военных корпораций Герметикона. Они продавали бронетяги, эти огромные чудовища доставлялись на Менсалу с помощью специальных грузовых цеппелей. Продавали пушки и минометы, боевые газы – в одно время они стали весьма популярны, – а также новомодные бронеавтомобили и аэропланы. Через руки менсалийских торговцев прошло столько стрелкового оружия, что они определяли производителя по звуку выстрела и считались лучшими экспертами Герметикона в области совместимости боеприпасов. Другими словами, удивить менсалийцев было практически невозможно, но попытки предпринимались постоянно, и автором сегодняшней стал рослый мужчина с круглым простоватым лицом, абсолютно не вяжущимся с его энергичными манерами. Внешность белобрысого вводила в заблуждение: волосы светлые, но глаза тёмные, глуповатые, нос картошкой, губы и щёки толстые – он походил на увальня с ближайшей фермы, но при этом ухитрился собрать на испытание «чудо-оружия» самых авторитетных торговцев Шпеева.

– Итак, добрые синьоры, я рад приветствовать вас на нашей маленькой демонстрации и гарантирую, что она никого не оставит равнодушным. А кое-кто окажется в серьёзном выигрыше, в очень-очень серьёзном. – Белобрысый выдержал паузу, на мгновение приобретя удивительное сходство с балаганным зазывалой, после чего продолжил: – Один из вас, добрые синьоры, совершит настоящий технологический прорыв в деле истребления живой силы противника и сможет предложить своим клиентам…

– Чем гарантируешь? – перебил белобрысого Уру Клячик.

– Что? – не понял тот.

– Чем готов подтвердить свои сказки? – желчно повторил Клячик.

– Ах это… – Белобрысый простодушно улыбнулся, сменив маску зазывалы на образ хуторского болвана, и легко, как само собой разумеющееся, ответил: – Жизнью, разумеется. – Поразмыслил и на всякий случай, словно сомневаясь в интеллектуальных способностях собеседников, уточнил: – Своей.

Однако оскорбительный намёк прошел незамеченным.

Трое коллег Уру степенно кивнули, подтверждая согласие с обязательством белобрысого, кто-то из них даже шуточку отпустил, мол, никто дурачка за язык не тянул, а вот угрюмый Клячик помрачнел ещё больше. Он тоже не услышал оскорбления, но, в отличие от коллег, оценил скорость смены масок и недовольно отмахнулся от подлой мысли, что лохом в их скромном коллективе может оказаться отнюдь не белобрысый увалень, представившийся изобретателем с Кааты.

С другой стороны, как ему выкрутиться?

Бельгердейн – именно так представился якобы каатианец – назначил местом встречи укромную лесную поляну в трёх лигах от Шпеева. Тщательно оговорил время, состав участников и терпеливо ждал сбора, опершись на нечто, укутанное плотным брезентом. На охранников – а каждый из торговцев прибыл в сопровождении трёх боевиков – взирал равнодушно, словно двенадцать вооружённых до зубов громил ничего в его расчётах не меняли, и речь начал ровно, не сбиваясь, всем видом давая понять, что спокоен, как наевшийся удав. И столь же хладнокровен.

– До вас, добрые синьоры, наверняка доходили слухи об удивительном «Гаттасе», шестиствольном пулемёте, изобретённом Павлом Гатовым для кардонийской армии. Это мощнейшее оружие использует стандартный боеприпас «шурхакена» и прекрасно зарекомендовало себя как в воздушных, так и в наземных боях.

– Мы слышали, – коротко кивнул Уру. Упоминание «Гаттаса», производство которого пока не было налажено за пределами Кардонии, против воли заинтриговало Клячика, заставив позабыть о подозрениях. – Ты его привёз?

– Или можешь достать?

– Кардонийцы делают его только для себя! У них война идет!

– Поэтому я предлагаю не «Гаттас», а…

– Решил нас кинуть? – ощерился Рахи Лежан.

Двое боевиков неуверенно двинулась к белобрысому, но Уру, оценивший спокойствие Бельгердейна, жестом велел им остановиться. Коротким, решительным жестом, и боевики, несмотря на то что сопровождали Рахи Лежана, остановились: ни одна шпеевская шавка не смела противоречить Уру.

– У тебя есть что показать? – тихо осведомился Клячик, тяжело глядя на изобретателя.

– Разумеется, – с прежним хладнокровием отозвался тот. – Затем и пришёл.

Каатианец был одет по принятой среди учёных и механиков моде: поверх белой когда-то сорочки, рукава которой, по случаю тёплой погоды, были подвёрнуты до локтя, он носил кожаный жилет с накладными карманами, откуда торчали карандаши, блокноты, линейки и даже ручки какого-то мелкого инструмента. Из некоторых карманов не торчало ничего, однако сами они раздувались от чего-то мелкого и сыпучего, то есть тоже не оставались без дела. Штаны белобрысого стилистически продолжали жилет: те же карманы, петельки и застёжки для подсумков. Затем следовали перчатки с обрезанными пальцами, цепарские башмаки и круглая шляпа с загнутыми полями. Левую руку изобретателя украшали защищённые часы в массивной походной сбруе, левое ухо – золотое кольцо, а в правом поблескивал бриллиантовый «гвоздик».