Сокровища баронессы фон Шейн - [42]

– Далековато, но у нас есть собственный конь, – объявил коллега не без гордости. – Я на машине.

– Отлично, – обрадовался Потапов. Он чувствовал себя разбитым. – Если бы ты не признался, я потратился бы на такси. Ну, показывай своего коня.

Они расплатились с официантом и вышли из кафе. Дождик снова начинал накрапывать, и Ткаченко, ускорив шаг, поинтересовался:

– Небось сравниваешь наш климат с южноморским? Небо и земля, правда?

– Это верно, – согласился Потапов, смахивая с носа наглую каплю.

– И все равно наш климат мне больше по душе. – Юрий вдохнул полной грудью. – Да, у нас мало солнца, да, дождь может пойти в любое время года и в любую минуту; да, бывают месяцы, когда небо постоянно затянуто тучами, и солнце мы видим только по телевизору, да, из-за высокой влажности жара здесь порой невыносима. Но, – он сделал многозначительную паузу, – только в таких городах, как Ломоносов, Санкт-Петербург, Гатчина, можно увидеть настоящую красоту.

– Что ж, спорить не буду, – согласился майор. – Не раз бывал в Питере и никогда не переставал восхищаться его архитектурой. У нас в Южноморске с этим туговато. Видишь ли, это обычный курортный город, море, солнце, песок и галька. Люди приезжают отдохнуть и поваляться на пляже.

– Тем не менее у вас тоже случаются преступления, – усмехнулся Ткаченко.

– Конечно, – невозмутимо отозвался собеседник. – Одно из них нам придется раскрывать вместе.

Мужчины уже дошли до отдела, и Юрий, подойдя к новенькой коричневой «Ладе Весте», похлопал ее по капоту:

– А вот и моя лошадка. Нравится?

– Конечно, нравится. – Андрей не стал говорить, что он обрадовался бы и разбитой тридцатилетней «копейке», только бы она довезла его до нужного места.

– Ну, раз нравится, тогда садись. – Хозяин щелкнул сигнализацией, устроился на водительском сиденье и подождал, пока коллега примостится рядом.

– Классный салон! – искренне восхитился Потапов, и приятель довольно улыбнулся:

– То ли еще будет! Вот чехлы куплю из натуральной кожи… И еще у меня есть кое-какие идейки. – Он лихо газанул, и машина тронулась с места.

Они долго пробирались по узким улочкам, пока не остановились у здания, как две капли воды похожего на больницу Южноморска.

– Приехали. – Коллеги вышли из автомобиля и побрели ко входу. Как и при любой больнице, здесь был разбит небольшой парк с фонтаном, Темно-зеленые крупные овальные листья мирно покоились на желтоватой поверхности воды. Потапову удалось разглядеть всего один бутон, жалко примостившийся среди плоских зеленых «плотов».

– Есть ли здесь золотые рыбки? – пробормотал он, но не подошел, чтобы посмотреть: если сторож уже пришел в себя, дорога была каждая минута. Навстречу им спешили люди в белых халатах: врачи, медсестры, санитары. Больные, наоборот, неторопливо прогуливались по аллее, по обеим сторонам обсаженной елями.

– Он в нейрохирургии. – Ткаченко указал на белое одноэтажное здание, построенное еще в далекие советские времена. – Нам туда.

Друзья вошли в здание, предъявив охраннику пропуска.

– Проходите, – равнодушно кивнул он, и Юрий бросил коллеге:

– Прямо по коридору. – Сделав два шага, он вдруг остановился и схватил за локоть проходившего мимо пожилого мужчину: – Здравствуйте. Вы меня не помните? Я следователь Ткаченко, приходил к Самарину. Как он?

Добродушное лицо врача посерьезнело.

– Да, помню, вы просили, чтобы я позвонил, когда он придет в себя, но я, молодой человек, этого не сделал. – Сняв роговые очки, он достал платок и принялся тщательно протирать стекла. – Самарин еще очень слаб, и пока я не могу ручаться, что вытащил его с того света. Видите ли, черепно-мозговые травмы, особенно такие тяжелые, довольно коварны.

Ткаченко сжимал локоть врача все сильнее и сильнее, и доктор поморщился от боли.

– Я умоляю вас, – прошептал следователь, – у нас три убийства! Может случиться четвертое. В ваших силах его предотвратить. Всего пару слов!

Врач вздохнул и развел руками:

– Ну ладно. Только одно условие – полторы минуты.

– Спасибо, доктор. – Втроем они сделали еще несколько шагов и остановились у третьей палаты. Врач толкнул дверь и сделал полицейским знак, чтобы они следовали за ним. Потерпевший Самарин представлял жалкое зрелище, напоминая мумию, обмотанную бинтами. Глаза его были закрыты, дыхание со свистом вырывалось из груди.

– Артем Викторович! – Врач наклонился к нему. – К вам пришли. Вы можете говорить?

Фиолетовые запекшиеся губы шевельнулись, Самарин открыл глаза и прошептал:

– Кто это?

– Из полиции, – пояснил доктор, и Потапов, помня о времени, перехватил инициативу.

– Артем Викторович, вы помните, что произошло ночью на кладбище? – спросил он, и больной вздрогнул, нервно глотнул, но ответил:

– Я увидел, как он копошится на могиле. Подошел, потребовал объяснений. Он что-то сказал, я уже не помню… А потом ударил.

– Когда вы его поцарапали? – спросил Андрей, следя за губами потерпевшего, боясь пропустить хотя бы одно слово.

– Я его поцарапал? – Больной тяжело вздохнул. – Этого не помню. Наверное, когда падал…

– Вы сможете узнать преступника? – вклинился Юрий. Белесые ресницы потерпевшего дрогнули.

– Вряд ли. Было темно. Помню, он высокий, крепкий… Нет, не узнаю.