Сокровища баронессы фон Шейн - [31]

– Значит, вырастила она умницу-красавицу, – продолжала бабуля. – Школу с отличием окончила, в институт поступила – и вдруг такая напасть. Лейкемия. Я уже говорила, что Маша все продала, а денег не хватало.

– А этот родственник, который оплатил лечение, случайно не из Южноморска? – поинтересовался Андрей. Ксения Федоровна задумалась, и ему показалось, что все морщинки на ее лице заплясали.

– Точно, из Южноморска, – выпалила она и стукнула по столу сжатым сухим кулачком. – Точно, оттуда. Маша говорила, дальний родственник. Только не успел он, умерла Викуля. – Она тяжело вздохнула и снова поправила куцый хвостик. – А через два дня и Машу убили.

– Убили? – Майор вытаращил глаза. – Кто?

– А вот этого, мил человек, не знаю, – горько сказала соседка и, покопавшись в стопке бумаг на столе, достала визитку и протянула ее Потапову. – Чай, твои коллеги. Наведайся к ним.

Андрей подумал, что с этой бабулей ему несказанно повезло. Не придется звонить своим и выяснять, какой отдел занимается убийством Марии Ивановны.

– Значит, вы ее обнаружили. – Андрей направил ее мысли в нужное русло.

– Да, да, – оживилась старушка. – Навещала я Машу после смерти внучки. Утром, часиков в десять, решила наведаться, смотрю: а дверь отперта. Я толкнула ее, вошла в комнату и ахнула… – Она приложила ладонь ко рту. – Маша сидела, привязанная к стулу, вся в крови, и не дышала. Я сразу вызвала «Скорую» и полицию. Полицейские пригласили меня быть понятой. – Она нервно глотнула. – Квартиру моей подруги перерыли, явно что-то искали. Может быть, деньги, которые оставил ей родственник? Вероятно, убийца нашел их и забрал, потому что полиция ничего не обнаружила. – Ксения Федоровна нагнулась к Потапову и шепотом добавила: – Я слышала, ваши говорили, что Машу, бедняжку, пытали.

Андрей явно не ожидал такого поворота. Он искренне надеялся, что Мария Ивановна поможет ему раскрыть убийство, но теперь к южноморскому происшествию прибавилось ломоносовское (в том, что они связаны, следователь не сомневался), и вместо одного придется распутывать два. Он взглянул на визитку и, прочитав имя, отчество и фамилию своего коллеги из Ломоносова (Юрий Викторович Ткаченко), поинтересовался у женщины, рассказавшей ему так много:

– Скажите, как пройти на улицу Гоголя?

– Отделение полиции через дорогу, – пояснила Ксения Федоровна, огорчаясь от мысли о том, что майор сейчас уйдет и она останется одна-одинешенька. – Товарищ следователь, у меня к вам одна просьба.

Когда убийцу поймаете, скажете мне, кто он? – Женщина замялась. – Ну, а если назвать его нельзя по служебным, так сказать, соображениям, просто скажите, что он пойман. Хорошо?

– Мне почему-то кажется, что я навещу вас раньше, – улыбнулся Андрей, прекрасно понимая ее состояние. – Чувствую, что у меня еще появятся вопросы. – Он встал и направился к двери. – Спасибо вам огромное. Вы мне очень помогли.

– Я готова помогать, пока вы его не найдете, – заверила его соседка. – И передавайте от меня привет Юрию Викторовичу.

– Обязательно, – пообещал майор и вышел в прохладу июньского дня. Дождик уже закончился, но небо все равно щетинилось тучами, будто грозилось обрушить ливень на многострадальную землю. «Что ж, – подумал Андрей, достав визитку ломоносовского следователя, – пора нам познакомиться, Юрий Викторович». Бодрым шагом он перешел дорогу и зашагал к дому, на котором красовалась вывеска, похожая как две капли воды на ту, что висела у них над крыльцом: «Отделение полиции».

Глава 19

Санкт-Петербург, 1898

Цабель уже ждал ее в гостиной. Стол был накрыт для обеда, и Ольга, потянув носом, проговорила:

– М-м-м, как вкусно пахнет. Полагаю, ваша любимая форель?

Лицо мужа, как всегда в последнее время, выражало недовольство.

– Смею ли вас спросить, сударыня, где вы были? – процедил он, сверля ее желтыми глазками.

– Вам ли не знать о моих утренних прогулках по парку? – Служанка помогла ей снять легкое пальто, и Ольга села на диван. – Я кормила уток у пруда, о котором вам тоже хорошо известно. Если вы мне не верите, можете сами сопровождать меня по утрам.

Альберт еще раз просверлил ее глазами и скривил тонкие губы.

– Порядочные жены не бродят по парку одни.

– Обычно их сопровождают мужья, – в тон ему ответила женщина. Она начинала раздражаться. Да сколько можно, в конце концов! Мало того что этот старик годится ей в отцы, держит ее в черном теле, постоянно напоминая о своих благодеяниях, так еще и вздумал лишить ее прогулок! Боже, как ей все надоело, особенно пропахший нафталином супруг! Если бы можно было от него избавиться… Если бы он внезапно умер… Чтобы Цабель не разгадал ее мысли, она стала смотреть на канарейку, резвившуюся в клетке. Нет, Альберт не умрет, во всяком случае, в ближайшее время, он слишком заботится о своем здоровье. Скорее старик сведет ее в могилу.

Ей вспомнился чистый и свежий, как роза, граф Воронский, и она призналась себе, что больше всего на свете ей хочется оказаться в его объятиях.

– О чем ты думаешь? – Цабель неожиданно перешел на «ты», что означало попытку примирения. – Прости, я погорячился. Но у тебя такие глаза… Что случилось?