Сокровенный дневник Адриана Пласса (37 и ¾ лет от роду) - [6]
— Вообще-то, пап, — неожиданно сказал он, — если подумать, красивее мамы я никого не знаю.
— Неужели? — удивился я, совершенно поглощённый разговором. — Нет, я, конечно, знаю…
Энн положила Джеральду ещё две сосиски, а мою тарелку тут же убрала, хотя на ней ещё оставалась картошка.
Неужели Джеральд сам всё это подстроил? Быть не может. Или всё-таки может?
Проповедь про благовестие на шесть тянучек. Очень неплохая. Сразу захотелось пойти и кому-нибудь поблаговествовать. Мысленно унёсся в приятные мечтания о том, как я проповедую на улице, вокруг собирается огромная толпа, все каются со слезами на глазах и исцеляются от болезней, как только я к ним прикасаюсь. Во время следующей песни чуть не расплакался, представив себе, как я обращаюсь со словом спасения к миллионам заблудших и нуждающихся по всему миру.
Очнувшись, испытал неприятное потрясение, услышав, что Эдвин спрашивает, не хочет ли кто-нибудь из нас поучаствовать в уличной евангелизации в ближайшую пятницу.
Судорожно вжался в кресло, всем своим видом стараясь показать, что прямо-таки жажду благовествовать, но, к сожалению, на пятницу у меня другие планы.
Леонард Тинн, сидевший рядом, начал локтем тыкать меня в бок и шептать:
— Давай, Адриан! У тебя получится. Если ты пойдёшь, тогда и я пойду.
Честно слово! В книжках всегда всё иначе. Послушать Тинна, так записаться на евангелизацию — сущая ерунда, всё равно, что в лагере попроситься жить в одну палатку.
Поднял руку. Леонард тоже поднял руку вслед за мной. Эдвин попросил откликнувшихся собраться после служения и объяснил, что, оказывается, всё это называется «контактным благовестием» и благовествовать мы будем по двое. Нам с Леонардом выпало стоять возле кафешки на Хай-стрит и разговаривать с посетителями.
Мне тут же стало тоскливо. А вдруг меня увидит кто-нибудь из знакомых? И потом, к Леонарду я отношусь очень хорошо и по-дружески, но, по правде говоря, он не самый надёжный человек в мире.
Вечером спросил у Энн и Джеральда, что они обо всём этом думают. Энн сказала, что я молодец и всё будет хорошо. Джеральд спросил, собираемся ли мы благовествовать тем, кто работает в этом самом кафе, и добавил, что, по его личному мнению, люди, работающие в кафе и ресторанах, открытых семь дней в неделю, гораздо хуже воспринимают Евангелие, чем те, кто не ходит на работу по выходным.
— Почему? — спросил я. — Почему они хуже воспринимают Евангелие, чем те, кто не работает по выходным?
— Потому что они не верят в воскресение.
И как он только всё это придумывает? Ночами, что ли, не спит?
Вчера долго не мог заснуть. Думал про пятницу. Я же совершенно не знаю, что говорить! Уж лучше бы я был каким-нибудь язычником-идолопоклонником.
Утром на столе нашёл записку от Джеральда, в которой говорилось, что в пятницу, отправляясь в крестовый поход с благородной целью изменить мир, я должен помнить один немаловажный факт: если составить анаграмму слова «евангелист», получается «ангел в сети».
В обед позвонил Ричард. Спросил, нельзя ли им с сыном завтра прийти к нам в гости, посоветоваться насчёт одной «небольшой проблемы».
Странно… Я думал, Чарльз уже уехал на второй семестр в свой библейский колледж. Всю прошлую осень он раз в неделю посылал оттуда письма всей нашей церкви, и Эдвин время от времени читал нам из них небольшие отрывки. Джеральд, которому посчастливилось видеть оригиналы, говорит, что по сравнению с ними послания апостола Павла — языческие телеграммы.
Что могло случиться?
Сегодня снова зашёл в христианский книжный магазин посмотреть, нет ли там книг про контактное благовестие. В конце концов, пришлось спросить у продавца. Должно быть, существует специальный техникум, где обучают комендантов студенческих общежитий, работников паспортного стола и продавцов христианских книжных магазинов.
— Скажите, пожалуйста, нет ли у вас чего-нибудь про контактное благовестие? — спросил я.
— Контактное благовестие? — переспросил он таким сердитым и недоверчивым тоном, что я невольно отступил на шаг назад и нечаянно опрокинул вырезанную из картона фигуру Клиффа Ричарда в полный рост.
— Прошу вас, не волнуйтесь, — сказал я, внутренне запаниковав. — Я сейчас же его воскрешу.
Поднял Клиффа и снова повернулся к продавцу, который угрожающе навис над прилавком, тяжело втягивая и выпуская воздух раздувшимися ноздрями.
— Да, — сказал я. — Что-нибудь по контактному благовестию, если вас не затруднит.
В результате купил отличную книжку, которую недовольный продавец кряхтя извлёк из заднего ряда секции «Христианское садоводство». Должно быть, туда её впопыхах засунул какой-нибудь испуганный покупатель, чтобы улизнуть как можно скорее и незаметнее.
Называется «Молитвы, мотивация и малоизвестные методы для молодых миссионеров на местах». Написал её некий А. П. Ланчингтон, которого друзья и знакомые с любовью называют «Уличным фонарём» из-за того, что он, не покладая рук, распространяет свет Божьего Царства на улицах родного города. Засяду за неё, когда Ричард с Чарльзом уйдут.
Они явились ровно в половине восьмого. Бедняга Чарльз окинул меня каким-то полубезумным взглядом.
