Соглашение вора - [43]

— Согласен.

Голос был твердым, гудящим, словно кто-то говорил с полным ртом гравия и битого стекла. Виддершинс откатилась и вскочила на ноги с рапирой в руке. Было слишком темно, чтобы увидеть противника, хоть она была уверена, что миг назад тут никого не было. Кто это был? Как он прошел?

И почему Ольгун не предупредил ее?

И как они вообще нашли ее?

— Невозможно! — прошептала она, готовясь к атаке, не замечая, что говорит вслух.

— Думаю, ты сказала товарищам ждать снаружи в грязном переулке, — его голос бил по ней. — И ты права была.

Виддершинс бросилась, направляя клинок на жуткий звук, но не попала по чему-то плотному.

— Кого ты решила уколоть иголкой, девочка? — вопрос донесся справа. Виддершинс не ощущала ничего человеческого в этом жутком голосе, только опасность.

— Тебя, если тебе хватит смелости показаться! — это была бравада, но ей нужно было видеть, против кого она бьется.

— Так лучше?

Виддершинс не могла говорить, едва дышала. Скуление сорвалось с ее губ.

Оно было высоким, сгибалось, чтобы не задевать потолок. Четыре конечности были длинными и тонкими, словно маг взял обычного человека и растянул. Его плоть была неровной и коричневой, когти напоминали ржавое железо, а голова была бесформенным смешением человека и кабана. Тонкая перепонка трепетала между его рук и грудной клеткой, змеиный отросток торчал между ног, а еще торчали клыки и раздвоенный язык.

И, что ужасно, оно пахло медом.

Но ни ужас, ни страх вызвали отчаянный звук у Виддершинс. А узнавание.

— Здравствуй, Адрианна, — проурчало адское существо, задумчиво потирая кривой подбородок когтями. Виддершинс показалось, что вокруг нее все стало темнее, тяжелее, словно тень существа была осязаемой. — Или лучше Виддершинс? Я бы не хотел оскорбить тебя после стольких лет разлуки.

Оно бросилось огромным прыжком, перелетело комнату, и Виддершинс было некуда бежать.

Глава двенадцатая

ДВА ГОДА НАЗАД

Адрианна позволила ритму музыки, течению танца нести ее по залу кружащихся пар. Музыканты были чудесными, струны и воздух сплетали гобелен эмоций. Платья из лучших тканей, пиджаки с серебряными пуговицами — все проносилось мимо нее, пока ноги несли ее по большому бальному залу Александра Делакруа. Ее движения были изящными, как у тех, кто родился для этой жизни, и Адрианна улыбалась, смутно понимая, что рада.

И если ей было сложно найти партнера для танца, если приходилось чаще танцевать одной, если некоторые аристократы отступали, когда она подходила, кривясь от отвращения… они многое теряли. Это Александр повторял ей снова и снова долгими ночами, когда их презрение вызывало у нее слезы или приступы гнева. Некоторые аристократы Давиллона тепло восприняли новенькую. Кто этого не сделал, не было важно.

Вальс заканчивался, менестрели заслуженно передохнули, заиграли следующую мелодию, и Адрианна, едва дыша, шла среди толпы. Ее платье было скромным, темно-лавандовым и с узкими синими рукавами, наставник настоял на подарке, хотя Адрианна теперь легко могла это себе позволить сама. Такое поведение поддерживало живыми слухи об их несуществующем романе. Два года она жила в поместье Делакруа. Сегодня она могла позволить себе меть так же легко, как платье.

Она любила старика, но как семью, а не как говорили сплетни. Но осталась она не поэтому.

Адрианна боялась, что без Александра ее перестанут воспринимать в высших кругах, что все это разлетится, как пух одуванчика. Она боялась, что, как только она станет на пару лет старше, ей нужно будет по традиции нанимать слуг, устраивать свои балы, играть свою политику — а она счастливо прожила бы без этого.

Но больше всего она боялась, что за дверью к ней вернется старая жизнь. Она подавляла ее упрямой решимостью, но вспоминала по ночам, когда ужасы выбирались пытать ее. Голод и зуд от грязи не покидали ее мысли. Ей все казалось, что это был красивый сон, и она невольно цеплялась за детский вывод, что это Александр отгонял от нее такую судьбу. И пока он оставался в ее жизни, сон продолжался.

Но эти мрачные ночи были для других ночей. А эта ночь музыки, танца и…

— Смотри, куда идешь!

Адрианна развернулась, и знамя покосилось, потому что она наступила на его край. Она посмотрела в злые глаза Клода. Он стоял на стремянке, пытался поправить знамя. На нем была голова льва — не в маске, как у дома Делакруа, а просто голова была символом Севоры.

Ясное дело. Разве Клод стал бы поправлять другие знамена?

— Разве вам не нужно петь псалмы? — рявкнула Адрианна, развернулась и ушла в толпу, пока он не парировал.

Некоторые темные мысли все же возникали этой ночью.

— Не сочтите за дерзость, мадемуазель Сатти, но могу ли я сказать, что вы — самое яркое и очаровательное зрелище в этом доме сегодня?

И снова…

Девушка игриво закатила глаза, хоть ее улыбка стала шире.

— Дерзость, месье Лемарш? Вовсе нет. Это глупо.

Дариен Лемарш, нынешний патриарх семьи Лемарш, младший брат погибшего Пьера, галантно поклонился и сел рядом с ней.

Он напоминал брата, но ему, похоже, не хватало эгоизма Пьера. Через восемь или девять месяцев после того, как Александр забрал Адрианну, семья Лемарш — почти идеально повторяя подъем Александра — снова получили деньги и вернулись в аристократию без следа их старого проклятия. Дариен узнал имя Адрианны, когда они впервые встретились. Если он и винил ее в смерти брата или знал, что она была вовлечена в план Пьера, он этого не показывал. Он был вежлив с ней. Она считала Дариена одним из друзей среди аристократов, которые группами были податливее, чем по одиночке.