Соглашение вора - [36]

Они появлялись отовсюду. Из углов комнаты, из-за двери, из складок ткани, даже из ушей, ноздрей и ртов перепуганных убийц. Они летели, зло гудя, добавляя в кучку на полу. Комнату заполнил тошнотворный едкий запах гнили. Воздух расплывался от тяжелого запаха.

Убийца в кожаном костюме посмотрел на свою руку, увидел, как она сжалась, как мышцы и плоть пропадали под кожей, и он понял, что происходит.

А с осознанием пришла боль. Вдруг мужчины стали не только видеть ужасную судьбу, что ждала их, но и ощутили ее, чувствовали каждый кусочек, что сплевывали насекомые. Четыре рта раскрылись для крика, может, для мольбы. Но раздалось только бульканье, жидкости смешались в их легких. Кровь и желудочный сок вырвались из-за их потрескавшихся губ; глаза впали, жидкости бурлили и стекали по впавшим щекам жуткими слезами. Конечности согнулись, кости и сухожилия в них стали жидкостью.

Куча на полу стала пульсировать в такт невидимому сердцу. С каждым ударом масса шевелилась. С одним ударом появились выступы, что не пропали после, а остались, несмотря на давление жидкостей.

Ужас длился долгие минуты, беспомощные люди извивались на полу, сдуваясь, пока не осталась только мокрая одежда с кольцом зубов неподалеку.

Жан Люк упал на колени, его стошнило, и желудок долго содрогался, даже когда опустел. Апостол стоял над ним с задумчивым видом, глядя на изменения.

Масса на полу стала напоминать по форме человека. Она дрогнула раз, другой и встала на ноги. Грубая кожа покрыла поверхность. Пальцы сжались, проверяя мышцы; глаза выкатились в пустые глазницы. Наконец, существо возвысилось над глядящими смертными, и Жан Люк был уверен, что жуткую судьбу его товарищей было не сравнить с тем, что чудище сделает с ним. Жан Люк был благодарен этой ночью ужасов только за одно — что слабый свет в комнате не давал разглядеть детали чудища.

Но ему и не нужно было смотреть сейчас. Он видел его два года назад…

— Знаешь, почему ты жив, Жан Люк? — осведомился Апостол. — Знаешь, почему ты не стал частью моего питомца, как твои товарищи?

— Я… я…

— Возьми себя в руки! Это ты рассказал мне об Адрианне. Это тебя спасло. И мне нужны твои связи с преступниками города, чтобы отследить ее и направить моего питомца к ее порогу.

— О, боги, нет! Прошу, вы не можете…

— Могу. Мои люди сопроводят тебя. Вас обоих. Справишься, и поражения будут забыты. Подведешь меня снова, Жан Люк… — заканчивать угрозу не было смысла.

Жан Люк смотрел, как демоническое создание рушится, плоть сминается, как старая бумага, а потом разглаживается в облике человека. Вблизи было ясно, что это не смертный, но на улице ночью оно не привлечет внимания.

А потом с нечеловеческой улыбкой оно поклонилось и указало на дверь, пропуская рыдающего убийцу вперед.

* * *

— Майор, не мне вам указывать, как работать, но разве вы не делаете лишнего?

Джулиен Бониард раздраженно посмотрел на священника в черной рясе — он спокойно сидел перед ним, сцепив пальцы на письменном столе — попытался сморгнуть первые признаки головной боли. Комната была чистой, аккуратной; это удивляло, ведь люди Бониарда вчера перерыли ее, пытаясь найти следы нарушителя. Юный монах за де Лореном нервно расхаживал, заламывая руки и бормоча под нос. Они втроем, а еще шестеро стражей за дверью, четверо под окном и два десятка в доме, ждали, когда процессия отправится в следующий временный дом архиепископа.

Страж покачал головой.

— Лишнего? Я так не думаю, Ваше преосвященство. На вашу жизнь уже покушались, и маркизу Дюкару теперь будет плохо. Нам повторение не нужно.

Де Лорен нахмурился.

— Это ради меня или следующего аристократа, что может пострадать?

— Честно скажу, ваше преосвященство, все сразу. Вот ваш помощник знает, что дело тревожное. А почему вы не переживаете?

Архиепископ вытянул шею.

— Брат Морис, — мягко упрекнул он, — вы протрете дыру в ковре доброго хозяина.

— Хорошо. Может, так вы сможете сбежать при следующем нападении.

Архиепископ широко улыбнулся.

— Вот видите? — спросил он у Бониарда. — Морис переживает за обоих. Для меня переживания излишни, а я не люблю тратить силы зря. Итак, — быстро продолжил он, пока красное лицо майора не привело к чему-то неприятному, — расскажите о юной леди, из-за которой вы переживали.

Если де Лорен хотел успокоить стража, то он плохо выбрал тему. Джулиен оскалился и заметно разозлился.

— Нечего рассказывать, ваше преосвященство. Я найду ее и задушу голыми руками, — он отмахнулся, словно прогонял насекомое. — А остальное не так и важно.

— Но мы восприняли это лично, — отметил архиепископ. — Что у вас против бедной девочки, которую вы хотите убить из-за меня?

Джулиен нахмурился сильнее, мышцы напряглись так, что лицо могло перевернуться. Он преувеличил, конечно. Он не собирался убивать Виддершинс, но тихий упрек архиепископа все равно был как пощечина.

— Ваше преосвященство, у меня сгоревшее здание, мертвый страж, еще один не может работать неделю, пока у него заживает голова, а я чуть не встретился с богами!

— И вы думаете — она в ответе?

— По крайней мере, она меня обхитрила, — признал страж после пары глубоких вдохов. — Я все еще не знаю, как она это сделала, но она обыграла меня и при этом сбежала из тюрьмы с семнадцатилетним рекордом тошноты.