Soft power, мягкая сила, мягкая власть. Междисциплинарный анализ - [59]
Особо следует отметить отношение общества к позитиву в СМИ. Аудитория СМИ видит в них сплошной негатив: «Посмотрите, во что сейчас превратились ежедневные новости – сплошные «катастрофы недели». Никакого позитива!» (НКРЯ: М. Соколова, Ю. Грымов. Мы работаем для поколения «о’кей» // Известия, 2002); «на телевидении нет установок на позитив, только на негатив» (НКРЯ: Новости // Витрина читающей России, 2002); весьма симптоматична запись в блоге, автор которого совмещала очищающие процедуры с отказом от СМИ: «Вообще СМИ – это гадость и способ влияния на мозги… Увеличились контактность, адекватность, мягкий позитив. Продержалась месяца три, эффект постепенно снизился» (форум «Лечебное голодание»). Медиологи также критикуют «узкий мир позитива на телевидении», обращаясь к аудитории: «Подумайте, много ли теплых и добрых лиц на телеэкране?» (НКРЯ: Известия, 2002), и оценивая терапевтический эффект «позитивности»: «Говорят, что СТС – «самый быстрорастущий национальный канал», далекий от политики, экономики и всяких заумностей, отравляющих приятное течение жизни. <…> В общем, сплошной позитив и приятная телевизионная поверхностность, полезная для нервов и здоровья в целом» (НКРЯ: Весть (Калуга), 2002).
Между тем претензии к СМИ необоснованны: исследования соотношения негативных и позитивных сообщений показывают, что в интернет-изданиях и региональных печатных СМИ «позитива» в 6 раз больше, чем «негатива», теле– и радиоканалы соблюдают относительный баланс, отдавая предпочтение нейтральной информации, «нейтралитета» придерживаются и федеральные информационные агентства[160]. Сами журналисты также отличаются взвешенностью позиции, как, например, ведущая программы «Время» на Первом канале Е. Андреева, которая предпочитает «положительные» новости и «человеческие» сюжеты: «Если говорить только о плохом, вырабатывается негативное восприятие мира, и многим людям кажется, <…> что все плохо, надо взять веревку и повеситься. Я считаю, что это неправильно, потому что на самом деле хорошего тоже происходит много. <…> Мне кажется, <…> в новостях надо все-таки выдерживать баланс, <…> всегда надо давать и позитив, чтобы у людей была надежда, что жизнь не так страшна, как это показывает ТВ» (эфир «Эхо Москвы» от 05.08.2002). Заметим, что журналисты склонны оценивать негатив как искажение, а позитив как приближение к объективной картине мира.
Государство же и руководители государственных СМИ используют потребность общества в «позитивных новостях» для манипуляции аудиторией, настроенной на «нагнетание негатива» и прямо связывающей это со стратегией политического влияния («Политикам просто выгодны наши паника и страх. Людьми в страхе легче управлять. Это давно известно», – такого рода высказывания встречаются на интернет-форумах). Примером реализации такой манипулятивной тактики могут быть «Другие новости» – «неполитическая» информационная программа, в которой рассказывается о «самом важном, полезном и интересном»[161]. Средством воздействия на аудиторию оказывается прежде всего верстка новостей.
Как замечает К. Д. Кирия, в гипертексте новостного выпуска речевоздействующий эффект проявляется на всех уровнях – от структурного до лексического: «Иногда соседство, на первый взгляд, совершенно разных сообщений (без текстуального перехода от одного к другому) способно порождать новые смыслы, обнажать подтекст, который закладывается авторами выпуска в его верстку, и, следовательно, оказывать влияние на телезрителя» [3: 18]. При этом структурирование реальности начинается с ранжирования сообщений о событиях в шпигеле программы: чем ближе новость к началу, тем более значимым представляется ее содержание аудитории.
В шпигеле выпуска от 11.03.2013 г. первым стоит сообщение о «скандальном инциденте» в одной из воинских частей, отвечающее зрительской установке, сформулированной в одном из блогов: «Необходима правда, а не негатив. Это не одно и то же». Само событие представлено в ироническом ключе[162], превращающем трагедию в трагикомедию: «Как выяснило следствие, командование Мулинского гарнизона несколько дней скрывало от проверки заболевших солдат. 38 человек с симптомами ОРЗ, температурой и даже с бронхитом во время инспекции вывозили на полигон, где они были вынуждены находиться в холодном помещении. Когда проверяющие уезжали, солдат привозили обратно. И так три дня. В результате комиссия констатировала невысокий процент заболеваемости в гарнизоне» (в скобках заметим, что кореферентные номинации солдаты и люди, употребленные в тексте новости в форме родительного падежа множественного числа, выявляют пропозицию
