Содом и умора: кокетливая проза - [13]

— Сядь! — сказал я, отбрасывая сантименты.

Он поглядел в сторону своей комнаты, но путь к отступлению был отрезан. Кирыч загородил собой дверь и для пущей убедительности воинственной сложил на груди руки.

— А теперь рассказывай! — сурово сказал я.

— Что рассказывать? — фальшиво заулыбался Марк.

— Сам знаешь что. Давно он у тебя?

«Клянусь вести себя хорошо, любить все живое и никого никогда не обманывать! — мысленно взмолился я. — Только пусть Марк будет здоров!». Судя по марусиной реакции, молитва не была услышана. Он изобразил уличный фонарь — деревянное тулово и горящий лик.

— Уже неделю, — сказал он, жалко улыбаясь.

Вокруг все внезапно пришло в движение. Закачался Марк, закачался диван, на котором он сидел, и даже Кирыч, несмотря на сто его килограммов, начал мотаться из стороны в сторону, как сумасшедший маятник.

Беда приходит вот так — просто и тихо, без помпы и без приглашения. Как бедная родственница, она присаживается на край дивана и, краснея, просит воды попить, но проходит совсем немного времени, а барышня уже кладет ноги на стол и требует чего-нибудь пожрать.

Марусиного тела, например.

— От кого? — спросил я, совладав с шатким пространством.

— От Валерочки.

Что говорить дальше, я не знал? Не хватало опыта. Возникшая пауза тяготила Марка, кажется, не меньше, чем меня. Он завертелся, как черт на сковородке, и зачастил:

— Я сказать боялся. Думал, ты ругать меня будешь.

— Лучше некрасивая правда, чем красивая ложь, — укоризненно вымолвил Кирыч.

— …Мне как Валерочка предложил, я вначале отказался, а потом подумал: почему бы и нет. Иногда ведь одиноко. У тебя есть Кирыч, у Кирыча есть ты. А у меня кто? Пусть хоть он будет.

— У тебя есть мы, — веско произнес Кирыч.

— А как же элементарные меры предосторожности? Я же тебе тысячу раз говорил! — сказал я.

Глаза защипало.

— Ах, тебя послушать, так вообще жить расхочешь! — вскрикнул Марк. — То — нельзя, это — не смей! Меня даже мама так не строила!

— Ты у какого врача был? — спросил Кирыч.

— У врача? — переспросил Марк. — Ах, да у врача я тоже был.

«Врет», — подумал я.

— У самого лучшего! — затряс головой Марк. — Мне его Валерочка посоветовал. Говорит, что лучшего ветеринара в городе не найти. После самого Валерочки, конечно.

Я ужаснулся. Идти к ветеринару с человеческими болячками?

— Если он кастрирует котов, то это вовсе не означает, что он спец по двуногим! — сказал я.

— Он хвосты собакам рубит. Элитных пород! — поправил меня Марк.

— Завтра же пойдем в клинику! — сказал я. — Может, напутал твой врач. Любой врач имеет право на ошибку, тем более, ветеринар.

— Сегодня «позитив», а завтра «негатив», — согласился Кирыч.

— Только «позитив»! — встал в позу Марк. — Он все знает. И про питание, и про то, как гулять. У меня даже бумаги есть!

Это как же ему жизнь опротивела, чтобы так легко ставить на ней крест?

— Кирыч! — сказал я. — Можно попросить тебя об одном одолжении?

— Ну, да! — неуверенно сказал он.

— Ты не мог бы найти этого Валеру-бациллоносителя и повыдергать ему ноги?

— Он ни при чем! — закричал Марк. — Он мне только Джека отдал и больше ничего.

Хм, история оказалась сложнее, чем я предполагал.

Неизвестный мне Валерий, видимо, содержатель какого-то притона и впаривает простушкам, вроде Маруси, мальчиков с экзотическими именами. Конечно, Марк постеснялся поинтересоваться, а здоров ли его новый друг. Теперь пожинает плоды собственной дурости.

И мы вместе с ним.

— Подожди, — спросил я. — Так, ты от Валеры или от Джека заразу подцепил?

— Что? Кого? — растерялся Марк.

— Вирус, дурень, иммунодефицита! — истошно закричал я и от злости стукнул кулаком по дивану.

Тот возмущенно взвизгнул.

— Ты совсем с ума сошел? Какой вирус, какого дефицита? Ты о чем? — взвыл Марк дивану в унисон.

— Постой, — примирительно сказал Кирыч. — Начнем сначала. Валера — это…?

Кирыч выжидательно уставился на Марка.

— Знакомый, — послушно закончил он фразу. — Собачник.

— Сдает тузиков на живодерню! — догадался я и мстительно добавил. — Вот его Бог и наказал за грехи.

— Он их разводит! — выкрикнул Марк.

— А Джек это… — продолжил допрос Кирыч.

— Мальчик, — сказал Марк. — Я брать не хотел, а потом согласился. Теперь не знаю, что делать. Ты же собак не любишь.

— Если тебе придет в голову дурная мысль завести пса, то ухаживать за ним придется нам, а не тебе, — сказал я.

Дальше я хотел выдать тираду на тему «Легко быть добрым за чужой счет», но осекся.

— Подожди… Джек — это… собака? — недоверчиво спросил я.

Марк кивнул.

— Обыкновенная собака? — спросил Кирыч.

— Необыкновенная. Порода — фуззльтерьер, — заявил Марк.

Я замолчал.

В голове все перемешалось: собаки, люди и вирусы.

— …требуя повышения заработной платы. В акции протеста приняло участие около 10 тысяч человек… — сообщал мужской голос парижские новости.

На экране дергалась огромная голова из папье-маше. Глаза выпучены, нос — крючком. Человек, несший голову на своих плечах, приплясывал и выжимал пронзительные звуки из резиновой груши, похожей на гигантскую клизму.

Я прыснул:

— Господи! И из-за какой-то жучки я сердце рву?..

С хохотом я повалился на диван. От нагрузки старичок натужно закряхтел и — я оказался в клубах пыли.