Содом и Гоморра. Города окрестности сей - [13]

Шрифт
Интервал

Пришел Мэк, придвинул себе стул и, сев напротив, приблизил к себе тяжелую стеклянную пепельницу, стоявшую между бутылками кетчупа и соуса из перца чили; положил сигару в пепельницу и сделал глоток кофе. Кивнул в направлении левой руки Джона-Грейди. Джон-Грейди раскрыл ладонь и начал расставлять на доске пешки.

— Я опять белыми? — сказал Мэк.

— Да, сэр.

Мэк двинул пешку вперед.

Минут через двадцать вошел Джей Си, взял с плиты чашку кофе и подошел к столу.

— Сядь, не маячь, — сказал Мэк. — Когда ты так стоишь, мне неуютно.

— Ладно, ладно. Щас уйду.

— Нет, лучше сядь, — сказал Джон-Грейди. — Ему нужно сосредоточиться со всей силы.

— Это ты правильно понял, — сказал Мэк.

Джей Си сел. Мэк изучающе смотрел на доску. Джей Си бросил взгляд на кучку белых фигур у локтя Джона-Грейди.

— Сынок, тебе бы стоило дать старику послабление. А то заменит тебя кем-нибудь, у кого работа со скотом идет лучше, а шахматы — хуже.

Протянув руку, Мэк сделал ход единственным оставшимся у него слоном. Джон-Грейди передвинул коня. Мэк взял сигару и, откинувшись, молча стал ею попыхивать.

Наконец сделал ход ферзем. Привстав, Джон-Грейди переставил другого коня и снова сел.

— Шах, — сказал он.

Мэк вновь сидит изучает доску.

— Черт, — наконец сказал он. Посидел, потом поднял взгляд. Повернулся к Джею Си:

— А ты не хочешь с ним сыграть?

— Нет, сэр. Он на меня панику наводит.

— Знаю это чувство. Вот и меня тоже — бьет, как арендованного мула.

Бросив взгляд на стенные часы, он снова взял из пепельницы сигару и сжал в зубах.

— Но еще партейку я все же сыграл бы, — сказал он.

— Будь по-вашему, сэр, — сказал Джон-Грейди.

Сокорро сняла фартук, повесила на гвоздь, в дверях обернулась.

— Доброй ночи, — сказала она.

— Доброй ночи, Сокорро.

Джей Си встал со стула:

— Кому-нибудь налить еще кофе?

Сидят играют. Когда Джон-Грейди взял черного ферзя, Джей Си поднялся, отпихнул стул:

— Сынок, неужто ты моих намеков не понимаешь? Ведь зима скоро, холода…

Пройдя по кухне, поставил чашку в раковину, направился к двери.

— Пока, — сказал он.

Распахнул дверь и вышел. Закрывшись, хлопнула сетчатая противомоскитная створка. Стало слышнее тиканье часов. Мэк откинулся на стуле. Поднял окурок сигары и снова положил его в пепельницу.

— Пожалуй, я сдаюсь, — сказал он.

— Вообще-то, у вас еще были шансы.

— Да ну, на хрен, — бросив на него взгляд, отмахнулся Мэк.

Джон-Грейди пожал плечами. Мэк глянул на часы. Перевел взгляд на Джона-Грейди. Тот наклонился и аккуратно повернул доску чужими фигурами к себе. Сделал ход оставшимся у Мэка черным конем.

Мэк поджал губы. Внимательно посмотрел на доску. Сделал ход.

Через пять минут Джон-Грейди поставил белому королю мат. Мэк только головой затряс.

— Все, пошли по койкам, — сказал он.

— Есть, сэр.

Джон-Грейди принялся убирать фигуры. Мэк отодвинул стул, пошел собирать чашки.

— В котором часу Трой с Билли собирались вернуться?

— Да они, кажись, ничего насчет этого не говорили.

— А ты-то почему с ними не поехал?

— Я так прикинул, вроде мне и здесь работа есть.

Мэк отнес чашки и кружки к раковине, поставил.

— А они тебя с собой звали?

— Да, сэр. Но я же не обязан ходить за ними хвостиком.

Он задвинул крышку ящичка, сложил доску и встал:

— А Трой… он что — собирается уехать, пойти работать к брату?

— Не знаю, сэр.

Джон-Грейди подошел к шкафу, убрал туда шахматы, закрыл дверцу и взялся за шляпу:

— Ты не знаешь или ты говорить не хочешь?

— Я, честно, не знаю. Если б я не хотел говорить, я бы так и сказал.

— Да знаю.

— А знаете что, сэр?

— Что?

— Насчет Делберта у меня неприятное чувство.

— Какого рода неприятное чувство?

— Ну… Вроде как я его место занял.

— Да вовсе нет. Он бы все равно ушел от нас.

— Да, сэр.

— Да и вообще… Ведь это я здесь все-таки начальник.

— Да, сэр. Спокойной ночи, сэр.

— Свет не забудь включить — ну, который в конюшне.

— Да мне и без него там все видно.

— Со светом еще лучше видно будет.

— Есть, сэр. Но он ведь — как бы это… мешает лошадям.

— Мешает лошадям?

— Да, сэр.

Надев шляпу, он толкнул дверь и вышел. Глядя ему вслед, Мэк смотрел, как парень идет по двору. Потом Мэк выключил свет в кухне, повернулся и пошел по коридору прочь.

— Мешает лошадям, — сказал он. — Эк ведь…


Проснувшись утром, он пошел в каморку к Билли, хотел будить его, но того на месте не оказалось. Постель выглядела смятой, и он, прохромав мимо денников, бросил взгляд из двери в сторону кухни. Затем, обойдя конюшню, направился туда, где обычно стоял пикап. Билли сидел на водительском месте и, перегнувшись через баранку, вывинчивал саморезы из металлической накладной рамки, которая крепит лобовое стекло; вывинчивал и бросал их в пепельницу.

— С добрым утречком, ковбой, — сказал он.

— С утречком. А что случилось со стеклом?

— Сова попала.

— Сова?

— Сова.

Вывинтив последний саморез, он поддел и снял рамку, после чего принялся отверткой высвобождать кромки вдавленного внутрь стекла из паза в толстом резиновом уплотнителе.

— Слушай, зайди, пожалуйста, с той стороны и надави снаружи. Постой-ка. Вот, возьми там перчатки.

Джон-Грейди натянул перчатки, обошел, ковыляя, машину и стал давить на стекло, пока Билли выковыривал его край из паза отверткой. Наконец они вынули из уплотнителя всю нижнюю кромку стекла и одну боковую, после чего Билли, забрав у Джона-Грейди перчатки, вытащил все стекло целиком, положил его сначала сверху на баранку, а потом перенес и бросил на пол кабины с пассажирской стороны.


Еще от автора Кормак Маккарти
Дорога

Кормак Маккарти — современный американский классик главного калибра, хорошо известный нашему читателю романом «Старикам тут не место» (фильм братьев Коэн по этой книге получил четыре «Оскара»). Его роман «Дорога» в 2007 году получил Пулитцеровскую премию и вот уже более трех лет остается в списках бестселлеров и не сходит с прилавков книжных магазинов.Роман «Дорога» производит неизгладимое впечатление. В какой-то степени это эмоциональный шок! Сюжет прост. После катастрофы Отец и Сын идут через выжженные земли, пересекая континент.


Кровавый меридиан, или Закатный багрянец на западе

Кормак Маккарти — современный американский классик главного калибра, лауреат Макартуровской стипендии «За гениальность», мастер сложных переживаний и нестандартного синтаксиса, хорошо известный нашему читателю романами «Старикам тут не место» (фильм братьев Коэн по этой книге получил четыре «Оскара»), «Дорога» (получил Пулицеровскую премию и также был экранизирован) и «Кони, кони…» (получил Национальную книжную премию США и был перенесён на экран Билли Бобом Торнтоном, главные роли исполнили Мэтт Дэймон и Пенелопа Крус)


Старикам тут не место

Впервые на русском — знаменитый роман Кормака Маккарти, лауреата Пулитцеровской премии 2007 года (за роман «Дорога»), Макартуровской стипендии «За гениальность», и современного американского классика главного калибра, мастера сложных переживаний и нестандартного синтаксиса. Эта жестокая притча в оболочке модернизированного вестерна была бережно перенесена на киноэкран братьями Коэн; фильм номинировался в 2008 г. на восемь «Оскаров» и получил четыре, а также собрал около сотни разнообразных премий по всему миру.Ветеран Вьетнама (в фильме его роль исполнил Джош Бролин) отправляется в техасские горы поохотиться на антилоп и обнаруживает следы бандитской разборки — мертвые тела, груз наркотиков и чемоданчик с двумя миллионами долларов.Поддавшись искушению, он забирает деньги — и вскоре вынужден спасаться бегством как от мексиканских бандитов, так и от неумолимо идущего по его следу демонического киллера (эту роль блистательно исполнил Хавьер Бардем), за которым, отставая на шаг, движется местный шериф (Томми Ли Джонс)…


Кони, кони…

Роман «Кони, кони….» ― это причудливое сочетание вестерна, героической саги и мелодрамы. Юные герои романа однажды сели на коней и, переправившись через реку, отделяющую Техас от Мексики, попадают в мифологическое пространство… Что движет ими? Попытка подростков стать настоящими мужчинами, американская страсть к перемене мест или поиски святого Грааля?


За чертой

Кормак Маккарти — современный американский классик главного калибра, лауреат Макартуровской стипендии «За гениальность», мастер сложных переживаний и нестандартного синтаксиса, хорошо известный нашему читателю романами «Старикам тут не место» (фильм братьев Коэн по этой книге получил четыре «Оскара»), «Дорога» (получил Пулицеровскую премию и также был экранизирован), «Кровавый меридиан» («своего рода смесь Дантова „Ада“, „Илиады“ и „Моби Дика“», по выражению Букеровского лауреата Джона Бэнвилла) и «Кони, кони…» (получил Национальную книжную премию США и был перенесен на экран Билли Бобом Торнтоном, главные роли исполнили Мэтт Дэймон и Пенелопа Крус)


Поминки по Сьюзан

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Дороже самой жизни

Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. В своем новейшем сборнике «Дороже самой жизни» Манро опять вдыхает в героев настоящую жизнь со всеми ее изъянами и нюансами.


Сентябрьские розы

Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.


Хладнокровное убийство

Трумен Капоте, автор таких бестселлеров, как «Завтрак у Тиффани» (повесть, прославленная в 1961 году экранизацией с Одри Хепберн в главной роли), «Голоса травы», «Другие голоса, другие комнаты», «Призраки в солнечном свете» и прочих, входит в число крупнейших американских прозаиков XX века. Самым значительным произведением Капоте многие считают роман «Хладнокровное убийство», основанный на истории реального преступления и раскрывающий природу насилия как сложного социального и психологического феномена.


Школа для дураков

Роман «Школа для дураков» – одно из самых значительных явлений русской литературы конца ХХ века. По определению самого автора, это книга «об утонченном и странном мальчике, страдающем раздвоением личности… который не может примириться с окружающей действительностью» и который, приобщаясь к миру взрослых, открывает присутствие в мире любви и смерти. По-прежнему остаются актуальными слова первого издателя романа Карла Проффера: «Ничего подобного нет ни в современной русской литературе, ни в русской литературе вообще».