Социальные функции священного - [148]

ИСТОРИЯ ИСПОВЕДИ

В этом очень полезном руководстве[1102] в строго хронологическом порядке представлено большинство важных текстов, относящихся к христианской исповеди в период, начиная со II по XIII века н. э. Во всем остальном, что касается истории устной исповеди, автор отсылает к Г. Ч. Ли, который оставил после себя классическое сочинение по этому вопросу, опубликованное в 1896 году.

Это разделение труда между двумя авторами, впрочем, соответствует реальному разделению фактов, так как именно четвертый Латранский собор в 1215 году впервые сделал тайную исповедь священнику строго обязательной.

Итак, благодаря Робертсу, мы можем поприсутствовать при появлении на свет этого института. И уже с этой точки зрения его маленькая книга представляет большой интерес для социолога, потому что он показывает нам, каким образом превратилась в систему эта очень важная часть религиозной жизни. К тому же изучение исповеди вызывает интерес у специалистов, занимающихся теорией внутреннего функционирования церкви. Действительно, исповедь главным образом дисциплинарный институт, который в ходе своей эволюции все более и более подчинялся иерархам церкви, пока не стал исключительным достоянием священнослужителя. Можно было бы сказать также, что использование исповеди было для духовенства важным элементом власти, и этим объясняется борьба, которую около двенадцати веков вело духовенство против более или менее непокорных мирян. Отказ от индивидуального сознания — отказ в пользу наставника — есть, прежде всего, признак силы церкви. Наконец, система исповеди тесно связана с системой покаяния и отпущения грехов, а через них — со всей моральной организацией наших западных обществ: моральные и искупительные свойства признания, исповеди, раскаяния являются слишком важными феноменами для того, чтобы мы не проявили интерес к изучению их связей с механизмом исповеди.

Результаты работы Робертса кратко сводятся к следующему. Возможно, существовали различные источники происхождения исповеди как таинства. Прежде всего, она должна была быть связана с той властью, которую приписывала себе церковь (иудейская, христианская) в отпущении грехов. Если апостолы, согласно предписанию Иисуса, «связывают и развязывают» «на земле и на небе», то это потому, что перед ними признаются в своей вине. Но с другой стороны, эта исповедь и это отпущение грехов имели место особенно в двух главных случаях: обращение язычника, вступающего в церковь и отрекающегося от своих прошлых заблуждений, и признание важных и публичных ошибок, совершенных членами церкви (например, грех инцеста, совершенный дьяконом). Можно сказать, что в то время признание грехов было способом остаться христианином и способом им стать. Исповедь, возможно, приобрела черты покаяния лишь к концу III века; и, вероятно, лишь с этого времени священнослужители приобрели в этом преобладающую роль. До этого речь обычно шла о публичном признании, об отпущении грехов церковным собранием. Теперь в случае публичного признания священнослужитель, епископ молятся за грешника; и в некоторых случаях верующие прямо обращаются к священнослужителю, который им отпускает грехи. Возникает священническая и частная исповедь.

Но она все же остается необязательной; нигде даже не говорится о публичной исповеди как об обязательном институте. В то время как теория и устав покаяния постепенно приобретают все более определенные формы, в течение всего IV века сосуществуют три вида исповедей: одна, которую совершают перед Богом, другая — перед собранием верующих, а третья — перед священником или другим посвященным в сан человеком.

Естественно, что возрастающая власть церкви, власть духовенства, необходимость в более строгой дисциплине, которую непрерывное развитие христианства делало очевидной, — все это создавало все более и более действенные способы дознания и индивидуального контроля. И с другой стороны, надо было, чтобы это осуществлялось без слишком больших личных жертв. Так, личная исповедь священнослужителю получила значительное развитие начиная с VIII века. Она предваряет покаяние; она признана хорошим средством ободрить грешника и практическим способом уладить отношения с церковью. Но личная исповедь пока еще не регулярна и не обязательна, к тому же продолжает существовать прямая исповедь Богу. Только в начале средневековья церковь постепенно делает личную исповедь непременным условием отпущения грехов и принуждает регулярно являться на исповедь всех своих приверженцев. Один из основных институтов дисциплины и господства сформирован окончательно.

Необходимо отметить несколько пробелов в этой работе. Робертс оставляет без внимания церкви на Востоке. Быть может, он не достаточно дает прочувствовать всю важность, которую имела монашеская дисциплина, для развития исповеди. И дело не в том, что он опускает факты. Он, видимо, не считает это объектом специального исследования. Однако несомненно, что регулярная, тайная и обязательная исповедь, прежде всего, была предписана монахам; именно от них она постепенно распространилась на всю католическую церковь. И наконец, Робертсу следовало бы отметить, что в иудаизме и, может быть, даже в учении Моисея была известна, по крайней мере, одна из форм исповеди, а именно прямое покаяние перед Богом. Коллективная, форма всеобщего покаяния существовала в ритуале Йом-киппура, по крайней мере, до последних дней Второго храма. Может быть, именно с этой исповедью народа перед Богом сближаются первые христианские обычаи. Признание греха играет также некоторую роль во многих других религиях, маздеизме, буддизме. Может быть, даже уместно упомянуть систему религиозных ордалий как его первоисточник. Но автор оставил в стороне все, что касается сравнительной истории исповеди.