Социальная история Англии XIV-XVII вв. - [74]

В 1316 г. король, учитывая предыдущую неудачу, приказал направить к нему в Вестминстер шестерых благоразумных граждан, чтобы они дали информацию о произошедшем. В результате расследования в Бристоль был направлен граф Пембрук, который сообщил горожанам, что король готов простить бристольцев, если они подчинятся закону и выдадут виновных лиц. Ответ, который дала община, показывает, что же было главной причиной мятежа: «Мы не были инициаторами этой несправедливости, и мы не совершали никакого проступка против нашего господина короля. Некоторые персоны стремились лишить нас наших прав, которые мы защищали, что сделать было нашей обязанностью. Поэтому, если наш господин король уменьшит те подати, которые были наложены на нас, если он пожалует нам жизнь, безопасность, ренты и земли, мы будем повиноваться ему, как нашему господину, и делать то, что он прикажет. Иначе мы продолжим то, что начали, и будем отстаивать наши свободы и привилегии даже под угрозой смерти»^{712}. После такого ответа король решил, что пора принимать строгие меры. Город вновь осадили, Морис Баркли отрезал его от моря, в то время как Бартоломью Бэдлсмер атаковал по суше. В течение нескольких дней горожане сопротивлялись, но после того, как осадными орудиями были разрушены крепостные стены, 28 декабря 1316 г. восстание сломили.

Поразительно, но после подавления беспорядков не последовало серьезных репрессий, что говорит об особом отношении Эдуарда II к Бристолю. Кроме того, король, видимо, понимал, что основной причиной волнений был спор за власть внутри самого города. Джон ле Тазернер, его сын Томас и Роберт Мартин, признанные руководителями восстания, были объявлены вне закона. Но и они в октябре 1321 г. получили прощение^{713}. В феврале 1322 г. король распорядился вернуть им, по мере возможности, земли и имущество. На выборах 1322 г. Джон ле Тавернер и Дж. Франсес-младший, один из его сторонников, были избраны членами парламента от Бристоля^{714}.

Общине города прощение даровали сразу, поскольку «такое множество людей не может быть наказано», но за него была заплачена по тем временам огромная сумма — 4 тыс. фунтов^{715}. Представители семьи Тавернер в позднейших городских документах не встречаются (если только они не сменили фамилию), но в XV в. Джон Тавернер был в Гулле крупным купцом, которого по размаху деятельности сравнивают со знаменитым Уильямом де ла Полем. Возможно, после поражения восстания члены семьи Тавернер переселились в Гулль. А семья Мартин до конца XIV в. оставалась одной из наиболее богатых купеческих фамилий Бристоля. Вероятно, Роберт Мартин после подавления восстания обосновался в Бордо, с которым у Бристоля были очень тесные связи, т.к. в таможенных отчетах за 1325 г. среди купцов из Бордо, экспортировавших бристольское сукно, числится Джерард Мартин^{716}. А после 1321 г., когда предводителям восстания 1312–1316 гг. даровали прощение, мы встречаем Голфрида Мартина среди членов городского совета за 1349 г., а Уолтера Мартина — в 1381 г.^{717} В постановлении для суконщиков от 1370 г. Уолтер Мартин перечислен среди «наиболее достойных людей» города, входивших в гильдию суконщиков^{718}.

Поэтому когда мы говорим о борьбе демократических слоев города с олигархией, то речь идет вовсе не о городских бедняках, которые боролись за власть с богатой купеческой верхушкой. Борьба, прежде всего, велась между состоятельными купеческими семьями за господство в городском управлении, поскольку это давало очень большие возможности для обогащения. Достаточно вспомнить, что во времена Ричарда II крупнейшие рыботорговцы, бывшие членами городского совета, монополизировали торговлю рыбой в городе, а купцы-суконщики добились контроля над продажей на городском рынке не только сукна и шерсти, но и других товаров, пользовавшихся большим спросом.

Более чем вероятно, что борьба за власть не завершилась после подавления восстания 1312–1316 гг. Можно предположить, что первая статья в «Обычаях города Бристоля», записанных в 1344 г., в которой речь идет о неповиновении городским чиновникам, в какой-то мере отражала сохранявшееся противостояние между демократическими и олигархическими слоями: «Если кто-нибудь будет дурными словами оскорбительно поносить сборщика пошлины, стражей мира или других служащих города, исполняющих свои обязанности по предписанию сотенного суда или суда мэра, или будет преднамеренно чернить любого из них так, что они не смогут надлежащим образом исполнять свои обязанности, он должен заплатить общине 40 пенсов…»^{719}. С учетом этой борьбы становится понятной озабоченность городской верхушки тем, чтобы во время выборов мэра и других высших должностных лиц город не покидали «видные люди», «отчего город терпит большой ущерб и бедствия», как указывалось в постановлении 1366/67 гг.^{720} Какие бедствия конкретно имелись в виду, в постановлении не конкретизируется, но можно предположить, что попытки нарушить монополию патрицианских семей на власть не прекращались.

Вероятно, в борьбе с городской верхушкой участвовали не только богатые купцы, но и ремесленники. Трудно предположить, что убийства в ходе восстания, строительство баррикад или осада замка — дело рук только богатых торговцев. Получив доступ к управлению городом (как это произошло с семьей Мартинов), зажиточные оппозиционеры превращались в респектабельных граждан.