Сочинитель - [3]

Я быстро подсчитал.

— Полгода?

— Около того, — сказал он.

— Могу я работать?

— Думаю, да, — ответил он. — Но у тебя будут постоянные боли, так что работать в хорошем темпе не получится.

— Когда боли пройдут?

— Если по десятичной шкале принять ту боль, что есть сейчас, за десять, через три месяца она опустится примерно до отметки “пять”, а когда ты будешь полностью здоров, она понизится до двух или одного, но тебе нужно будет привыкать жить с ней. По-настоящему она мешать тебе не будет.

Я взглянул на него. Было кое-что, что я в нем уважал, — он говорил правду. Никаких пустых обещаний.

— Все мое расписание летит к черту, — сказал я. — В эти выходные я должен был сдавать сценарий для телесериала, через неделю — статью в английскую газету. Потом я собирался приняться за новую книгу и через три месяца закончить ее первую часть.

— Боюсь, ты не сможешь придерживаться своего расписания, — серьезно сказал Эд. — Но о чем тебе беспокоиться? Твоя последняя книга все еще в списке бестселлеров и продержалась там больше года.

— И за это время я успел истратить все деньги, которые за нее получил. Мне нужно поддерживать в рабочем состоянии большой механизм.

Он секунду помолчал, потом кивнул.

— Думаю, ты прав. Имея дома здесь, на Беверли-Хиллз, на Ривьере во Франции, виллу и яхту и зимний домик в Акапулько, как тебе это удается?

— Так же, как и тебе, — ответил я. — Работаю.

— Ты еще и выбрасываешь кучу денег на выпивку, вечеринки, наркотики и девочек. Слегка урежь эти расходы, и ты здорово сэкономишь.

— То же самое говорит мне и Пол, мой юрист. Вы оба не понимаете, что это — как глазурь на торте, которая не дает ему развалиться и придает смысл всему остальному. Просто класть деньги в банк не доставляет мне никакой радости. По крайней мере, я трачу свои деньги на стиль жизни, который приносит мне удовольствие.

— Но тебе приходится все время работать.

— Да? А тебе?

— Да, — сказал он. — Но о тебе люди думают иначе.

Я рассмеялся.

— Они думают о моих книгах, и это заставляет их считать, что мои книги и я — одно и то же.

— Ты хочешь сказать, что всегда так работал? Даже когда начинал?

— Всегда, — ответил я. — Может быть, даже больше.

Часть первая 1942

1

— Джо! — Голос матери слабым эхом достиг его спальни. Он медленно перевернулся и взглянул на будильник. Было одиннадцать утра. Он повернулся обратно и закрыл голову подушкой.

На этот раз голос матери прозвучал громче. Он выглянул из-под подушки. Дверь в его комнату была открыта, и двоюродная сестра Мотти стояла в коридоре рядом с дверным проемом. Он уставился на нее.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Ты нужен своей маме, — сказала она.

— Я слышал, — резко ответил он. — Я еще не выспался.

— Тебе лучше встать, — сказала Мотти — Это важно.

— Подождите еще полчасика, — сказал он, снова ныряя головой под подушку.

Через секунду он почувствовал, что с него срывают одеяло.

— Что, черт тебя дери, ты делаешь? — взорвался он, прикрываясь руками.

Мотти засмеялась.

— Ты опять дрочил.

— Нет, — сердито ответил он, садясь на постели.

— Дерьмо трепливое, — сказала она — Я же вижу пятна на простыне.

Он взглянул на простыню.

— Это во сне.

— Угу, — саркастически сказала она. — Ты всегда так говоришь. Мне лучше знать. Я ведь знаю тебя с тех пор, как ты был совсем малышом.

— Когда ты успела стать таким специалистом? — поинтересовался он. — Ты же ненамного старше меня.

— Мне уже двадцать пять, — ответила она почти высокомерно. — Это вполне достаточно. Я помню еще то время, когда я купала тебя, ты был практически еще младенцем.

— И все это время ты играла моим членом, — сказал он.

— Неправда! — возмутилась она.

Он убрал руки.

— У меня стоит, — сказал он. — Не хотела бы ты опять меня искупать?

— Свинья! — огрызнулась она. — У тебя извращенный ум. Я читала рассказы, которые ты пишешь для этих журналов. Сомнительные эротические рассказы, сомнительные детективные рассказы, сомнительные приключенческие рассказы.

Он взглянул на нее.

— Тебя никто не заставлял их читать.

— Мне было интересно узнать, чем ты занимаешься.

— Они зацепили тебя?

— Они отвратительны, — сказала она. — Если тебе хочется называть себя писателем, почему ты не пишешь для каких-нибудь приличных журналов? “Сетердей ивнинг пост”, “Коллиерз”, “Ледиз хоумджорнал”.

— Я пытался, — ответил он. — Я не могу писать в их стиле. — Он секунду помолчал. — Но все не так уж плохо Я получаю за свои рассказы пятьдесят долларов в неделю.

— Это не так уж много, — сказала она — Я зарабатываю тридцать пять в неделю за то, что пишу рекламные образцы.

— Я бы не назвал это “писанием”, — сказал он. — Кроме того, ты еще стоишь в магазине за стойкой.

Проигнорировав это замечание, она направилась к двери.

— Лучше бы тебе спуститься, — сказала она. — Твоя мама расстроена.

Прежде чем вылезти из кровати, он переждал, пока не услышал, как она спускается по лестнице, ведущей в нижний холл. Он выпрямился перед широко раскрытым окном и глубоко вздохнул. Уже наступил октябрь, но воздух был по-прежнему теплым и влажным. Казалось, лето никогда не уйдет. Он перевесился через подоконник и посмотрел вниз, на узкий проезд, разделявший их дом и соседний. Он увидел Мотти, выходящую из боковой двери.