Сочинения в трех томах. Том 3 - [10]

Незадолго до рассвета ветер немного улегся, и тучи рассеялись. Туман медленно стал редеть. Отдельные куски его пронеслись куда-то в сторону. Вместе с пробуждавшимся днем пробудились и надежды. Матросы и офицеры поголовно высыпали на палубу. Прижавшись к борту судна, они с волнением начали всматриваться вдаль.

Туман рассеялся. Воздух прозрачен. От темной завесы не осталось и следа. Серая дымка исчезла. Небо голубое и ярче лент, украшающих гоночные лодки. На успокоившихся, мягко закругленных, нежно рокочущих волнах больше не видно белых пенистых гребней. Моряки дружно напрягают зрение. Глаза их пробегают по каждому сектору безграничного водного простора. Офицеры обводят биноклями горизонт. Их взорам представляется круг, в котором сливаются две синевы. Кроме моря и неба, не видно ничего. Широко распахнув крылья, парит в голубом небе альбатрос. Быстро пролетает на север бело-розовый фаэтон. Но ни барка, трехмачтового или иного, ни шлюпок, ни мачт, ни парусов нет и в помине. Один только фрегат слегка покачивается на спокойных волнах Тихого океана. Он производит впечатление затерявшейся в бесконечности точки. Моряки печальны. Чувство тягостного недоумения овладевает ими. Что же дальше? Где барк? Какова участь товарищей?

Только один решается высказаться громко. Это тот самый матрос, который уже дважды предвещал беду. Теперь он в третий раз повторяет свое предсказание. Голос его звучит необычайно уверенно.

— Никогда в жизни не увидим мы больше ни смелого лейтенанта, ни юного мичмана, ни старого боцмана. Никогда!

Глава V ДВА АНГЛИЙСКИХ МОРЯКА

То, о чем сейчас будет речь, произошло в Сан-Франциско, столице Калифорнии, осенью 1849 г., за несколько месяцев до только что описанных событий.

Странный это был город! Резко отличаясь от Сан-Франциско наших дней, он в то же время не имел ничего общего с Сан-Франциско 1848 года, или, говоря иначе, с безвестным селением Иерба Буене, получившем в этом году новое название, заново обстроившемся и, в сущности, заново родившемся.

В 1848 году Иерба Буене состояло из крохотных кирпичных домиков и служило портом миссионерской станции Долорес. Две трети небольших шхун, ежегодно заходивших в этот порт, увозили сало и кожи, бывшие главной статьей дохода местных жителей.

Проснувшись однажды утром, обитатели кирпичных домиков с изумлением увидели целую флотилию кораблей, теснившихся в Золотых Воротах и бросавших якоря на том месте, где должна была бы находиться пристань. Корабли эти приплыли со всех концов Тихого и других океанов, из всех пяти частей света. На бесчисленных мачтах развевались самые разнообразные флаги. Жители Иерба Буене с любопытством рассматривали вельботы, ходившие с гарпунами на китов Арктики или охотившиеся за кашалотами Тихого и Индийского океанов, на коммерческие шхуны из Австралии, Китая и Японии, на бриги, последним местом стоянки которых был какой-нибудь островок в Южном море, на каботажные суда Мексики, Чили и Перу, на военные корабли различных конструкций и национальностей, на китайские и малайские джонки. Паруса заполонили весь залив Сан-Франциско.

Что же привлекло к пустынному берегу такую большую и блестящую флотилию? Почему в маленький порт при миссионерской станции продолжали прибывать все новые и новые суда?

Дело объяснялось очень просто. Причиной нежданного оживления залива Сан-Франциско было золото, то самое золото, которое с издавних пор побуждает людей к деятельности, то самое золото, из-за которого совершено столько подвигов и преступлений.

Года за полтора до этого знаменательного дня швейцарский эмигрант Зуттер прочищал свою водяную мельницу на одном из притоков Сакраменто. Внимание его привлекло несколько желтых крупинок, блестевших в речном иле. Достав их из грязи и положив на ладонь, он почувствовал, что они довольно тяжелы. Яркий блеск их заставил его призадуматься. Тщательно промыв найденные крупинки, он окончательно убедился в том, что ему посчастливилось найти золото.

Дальнейшие исследования речного ила дали чрезвычайно благоприятные результаты. В реке оказались не только золотые крупинки, но и самородки. Для местных жителей это не было новостью. Им нередко случалось делать такие находки. Но они не придавали этому особенного значения. С той минуты, как калифорнийское золото впервые попалось на глаза представителю саксонской расы, все изменилось. Его начали добывать и вывозить за границу.

Прошло около двух лет с того дня, как Зуттер сделал свою первую промывку. За этот промежуток времени золотые крупинки, поднятые им из речного ила, успели совершить путешествие через океан и занять почетное место в витринах ювелиров и ларцах богачей. Вид их оказался до такой степени соблазнительным, что люди потоком хлынули на пустынные берега Сакраменто и наполнили залив Сан-Франциско кораблями со всего земного шара. В гавань Иерба Буене потянулись чужестранные суда. Улицы спокойного поселка наводнились странными людьми. Это были авантюристы различных общественных групп и национальностей, говорившие на таком количестве языков, какого не слышал мир со времен неудачной постройки Вавилонской башни. Мексиканские глиняные хижины исчезли, уступив место парусиновым палаткам и деревянным домам, словно по волшебству выросшим из земли. Уклад жизни изменился не меньше, чем характер построек. В глиняных хижинах царило ничем не возмутимое спокойствие. Обитатели их мирно коротали время в приятных разговорах, подслащенных анисовкой, кюрасо, Канарскими винами, пирожными и вареньем. В новых деревянных домах господствовал шумный разгул, толкалось много народу, пахло табаком и спиртом. Громкие звуки кларнетов, флейт и тромбонов почти совершенно вытеснили меланхолический звон гитар.