Сочинения в трех томах. Том 3 - [12]

Три дня спустя оба эти моряка стояли на верхней палубе и вполголоса разговаривали между собой. Они нарочно удалились от остальных товарищей, чтобы поделиться своими секретами. Голоса их звучали взволнованно. Оба они были еще очень молоды. Старшему, Кроуджеру, только что исполнилось двадцать два года. Младшему, Кедуолладеру, было лишь восемнадцать лет. Кроуджер успел уже привыкнуть к званию лейтенанта. Кедуолладер еще радовался недавнему производству в мичманы. Этот юноша представлял собою идеальный тип молодого моряка. Таких мичманов любил изображать Марриэт. Светлые кудри Вилли Кедуолладера нежно обрамляли румяное лицо, свежесть которого могла поспорить с только что сорванным персиком. Валлиец по происхождению, он, как и многие другие потомки кимвров, обращал на себя внимание чудесными бирюзовыми глазами и своеобразным оттенком волос, в которых золотистые пряди смешивались с серебристо-пепельными.

Совершенно иная наружность была у Эдуарда Кроуджера, уроженца графства Шропшайр. Темно-каштановые волосы, бронзово-смуглое лицо и небольшие темные усы, красиво оттенявшие верхнюю губу, придавали ему не по летам мужественный вид. Орлиный нос и твердо очерченный подбородок свидетельствовали о решимости и силе воли. Заглянув в глаза Кроуджера, всякий бы понял, что этот человек не боится ничего на свете. Роста он был среднего. В движениях его чувствовалась большая сила. Широкие плечи, хорошо развитая грудная клетка и необыкновенная пропорциональность рук и ног делали замечательно красивой его худощавую фигуру.

Кроуджер был и годами, и чином старше Кедуолладера. Это не помешало им стать близкими приятелями. Между тем общего между ними было чрезвычайно мало. Они резко отличались друг от друга не только внешним обликом, но и складом характера. Кроуджер производил впечатление человека серьезного, положительного и мало склонного к веселью. С губ Кедуолладера почти не сходила улыбка. Ямочки на его круглых щеках беспрерывно смеялись. Товарищи могли шутить с ним сколько угодно; он относился к шуткам добродушно и отплачивал за них той же монетой. Кроуджер не понимал и не любил шуток; его избегали поддразнивать, потому что малейшая ссора с ним грозила дуэлью.

Несмотря на разницу характеров, Кроуджер и Кедуолладер подружились чрезвычайно быстро. Возможно, что этому способствовало именно несходство их натур. В свободное от службы время они или вместе прогуливались по кораблю, или вместе съезжали на берег. Их редко видели порознь.

И вот оба они влюбились. Оба в один и тот же день. Оба первый раз в жизни. Повезло им необыкновенно. Во-первых, они полюбили не одну и ту же девушку, а во-вторых, оказалось, что избранницы их живут под одной и той же кровлей и принадлежат к одной и той же семье. Эти девушки не были ни родными, ни двоюродными сестрами, хотя их и соединяли узы крови. Старшая приходилась теткой младшей. Слова «тетка» и «племянница» невольно навязывают представление о значительной разнице в возрасте. Но между этой теткой и этой племянницей разница лет была совсем незначительна. Лейтенант родился четырьмя годами раньше мичмана. Кармен прожила на свете годом больше Инье-сы. Судьба пожелала, чтобы каждый из молодых офицеров влюбился именно в ту девушку, которая подходила ему по возрасту. Кроуджеру понравилась тетка. Кедуолладеру — племянница.

Выбор юных моряков пал на чистокровных испанок. Одна из них была дочерью, а другая внучкой дона Грегорио Монтихо.

С палубы фрегата открывался превосходный вид на дом, в котором они жили. Этот внушительный дом, построенный в стиле мексиканских гасиенд, стоял на вершине зеленого холма, расположенного несколько южнее Сан-Франциско, на довольно большом расстоянии от берега. Оживленно беседуя между собой, молодые люди, не отрываясь, смотрели на него. Один из них держал в руках бинокль. Этим счастливцем был Кедуолладер.

— Мне кажется, я вижу их, Нед, — сказал он, поднося бинокль к глазам. — Честное слово, вижу! Над балюстрадой верхней террасы двигаются две прелестные головки. Это, конечно, наши сеньориты. Интересно знать, видят они нас или нет?

— Они могут нас видеть только в том случае, если у них есть бинокль.

— По-моему, он у них есть. В руках одной из них что-то блестящее. Ручаюсь, что в бинокль смотрит моя Иньеса.

— А я готов биться об заклад, что бинокль в руках моей Кармен. Дай-ка посмотреть! Хоть ты и гордишься своими голубыми глазами, зрение у меня лучше твоего. Когда на горизонте показывается парус, я всегда вижу его первым.

— Ты зорок на паруса, а я на хорошенькие лица. Да, да, Нед! К тому же ты ровно ничего не смыслишь в красоте. Иначе тебе никогда в голову не пришло бы предпочесть старую тетку молоденькой племяннице.

— Вот вздор! Моя Кармен такая же молоденькая, как твоя Иньеса. Одна прядь ее блестящих янтарных волос стоит всей густой косы ее чернокудрой племянницы. Полюбуйся-ка!

Достав из бокового кармана прядь женских волос, Кроуджер торжествующе взглянул на своего друга. В ярких лучах солнца волосы его избранницы действительно напоминали янтарь.

— И ты полюбуйся! — воскликнул Кедуолладер, в свою очередь вытаскивая из кармана несколько перевязанных ленточкой локонов. — Не воображай, пожалуйста, что тебе одному делают такие подарки. На, смотри! Разве это не чистый шелк? По сравнению с волосами моей Иньесы волосы твоей Кармен — самый обыкновенный хлопок.