Сочинения в 3-х тт. Том 3 - [26]

— Рад вас видеть, мистер Гатмэн. — Спейд улыбнулся и пожал мягкую пятерню.

Толстяк, не выпуская руки Спейда, взял его под локоть второй рукой и провел к зеленому плюшевому креслу возле стола, на котором находился поднос с сифоном, бокалами и бутылкой виски «Джонни Уокер», коробка сигар «Коронас дель Ритц» и две газеты.

Спейд уселся в зеленое кресло. Толстяк плеснул в два бокала виски и разбавил водой из сифона. Юный субъект куда-то пропал. Дверь в коридор и обе двери в боковых стенах были закрыты. Два окна, прорубленные в четвертой стене, выходили на Гири-стрит.

— Мы хорошо начинаем, сэр, — промурлыкал толстяк, протягивая Спейду бокал. — Я не верю людям, которые отказываются от спиртного. Если человек осторожничает и боится перепить, то это потому, что он не доверяет ни себе, ни другим.

Спейд взял бокал и вежливо поклонился.

Толстяк поднял свой бокал, посмотрел на свет, как вспениваются, поднимаясь, пузырьки, и одобрительно хмыкнул.

— Ну что ж, сэр, — провозгласил он, — за откровенность и взаимопонимание!

— За откровенность, — кивнул Спейд.

Они осушили бокалы и поставили их на стол.

Толстяк окинул Спейда проницательным взглядом.

— Вы, по-видимому, неразговорчивый человек?

— Наоборот, я чрезвычайно люблю поболтать, — усмехнулся Спейд.

— Чем дальше, тем больше вы мне нравитесь, сэр! — воскликнул толстяк. — Я не доверяю и неразговорчивым людям. Если уж они и говорят, то не вовремя и уж совсем не то, что нужно. Чтобы хорошо говорить, необходимо почти постоянно практиковаться. — Он довольно осклабился. — Я думаю, мы с вами поладим, сэр. Сигару?

Спейд взял из коробки дорогую сигару, обрезал конец и закурил. Тем временем толстяк подтащил свое кресло поближе к Спейду и придвинул к нему пепельницу. Затем он плюхнулся в кресло, взял сигару и облегченно вздохнул.

— Теперь, сэр, мы можем поговорить. Я вам сразу скажу, что люблю беседовать с разговорчивыми людьми.

— Прекрасно. Разумеется, поговорим о черной птице?

Толстяк расхохотался.

— О черной птице? Непременно! — Его розовое лицо сияло от восторга. — Вы именно тот человек, который мне нужен, сэр. Мы с вами сделаны из одной глины. Никакого лавирования, а прямо к делу: «…поговорим о черной птице?» Конечно же. Мне это очень нравится, сэр, так и надо делать бизнес. Мы, безусловно, поговорим о черной птице, но только сначала ответьте на один вопросик, сэр, может быть и ненужный, но нам легче будет понимать друг друга. Вы пришли сюда как представитель мисс О’Шонесси?

Спейд выпустил длинное облачко дыма. Затем, сдвинув брови, посмотрел на тлеющий кончик сигары и неспешно проговорил:

— Не могу сказать прямо — да или нет. Это еще не решено — как говорится, все зависит от обстоятельств.

— Каких? — спросил Гатмэн.

Спейд покачал головой.

— Пока еще сам не знаю.

Толстяк пригубил виски.

— Может быть, это зависит от Джоэля Кейро? — спросил он.

— Может быть — небрежно бросил Спейд и в свою очередь отхлебнул из бокала.

Толстяк нагнулся вперед, насколько позволял живот. Его улыбка обвораживала, как и мурлыкающий голос.

— Вы хотите сказать, что вопрос в том, кого из них вы представляете?

— В некотором роде.

— Значит, одного из них?

— Этого я не говорил.

Глаза толстяка блеснули.

— Тогда кого же? — прошептал он.

Как бы не желая мучить собеседника, Спейд указал на себя концом сигары.

— Себя самого.

Толстяк расслабленно откинулся на спинку кресла и шумно выдохнул.

— Это прекрасно, сэр, — проблеял он. — Это прекрасно! Я люблю людей, которые без обиняков заявляют, что предметом их особой заботы являются они сами. Наоборот, я абсолютно не верю тем, кто, по их словам, не ищет для себя выгоды. А простакам, которые при этом говорят правду, я не верю вдвойне, потому что существование таких ослов противоречит законам природы.

Спейд с видимой скукой, но вежливо выслушал эту тираду и выпустил дым изо рта.

— Лучше бы и доктор философии не сказал. Однако давайте поговорим о черной птице.

Гатмэн расплылся в улыбке.

— Давайте. — Он сощурился, и глаза его тут же утонули в складках пухлых щек. — Мистер Спейд, вы представляете, сколько денег может высидеть эта птичка?

— Пока нет.

Толстяк наклонился вперед и доверительно положил розовую пятерню на ручку кресла Спейда.

— Так вот, сэр, если я назову вам даже половину суммы, — клянусь Богом, вы скажете, что я лгун.

— Не скажу, — улыбнулся Спейд, — даже если подумаю. Но если боитесь назвать сумму, раскройте секрет птички, а я сам подсчитаю возможные барыши.

Толстяк расхохотался.

— Вы не сможете, сэр. Для этого нужен опыт обращения с подобными вещами, а в данном случае… — он сделал паузу, — прецедента не было. — Внезапно он перестал смеяться и уставился на Спейда с той пристальностью, за которой угадывалась некоторая близорукость. — Позвольте… если я правильно понял, вы хотите сказать, что не знаете секрета черной птицы? — изумленно спросил он.

Спейд небрежно стряхнул пепел с сигары.

— Я знаю, как она должна выглядеть. Знаю, что она представляет большую ценность для некоторых людей. Но не знаю почему.

— Она вам не рассказала?

— Мисс О’Шонесси?

— Да. Симпатичная девушка, не так ли, сзр?

— Угу. Нет, она ничего не говорила.