Сочинения. Письма - [18]

Наши песни не ходили вспять, —

Не хочу резным иконостасом

По кулацким горницам стоять!

Нелегко наедине с судьбою.

Ты молчишь. Закрыта крепко дверь.

Но о чем нам горевать с тобою?

И о чем припоминать теперь?

Наши деды с вилами дружили,

Наши бабки черный плат носили,

Ладили с овчинами отцы.

Что мы помним? Разговор сорочий,

Легкие при новолунье ночи,

Тяжкие лампады, бубенцы…

Что нам светит? Половодье разве,

Пена листьев диких и гроза,

Пьяного попа благообразье,

В золоченых ризах образа?

Или свет лукавый глаз кошачьих,

Иль пожатье дружеской руки,

Иль страна, где, хохоча и плача,

Скудные, скупые, наудачу

Вьюга разметала огоньки?

2

Не смущаясь месяцем раскосым,

Смотришь ты далёко, далеко…

На тебе ботинки с острым носом,

Те, которым век не будет сноса,

Шаль и серьги, вдетые в ушко.

С темными спокойными бровями,

Ты стройна, улыбчива, бела,

И недаром белыми руками

Ты мне крепко шею обняла.

В девку переряженное Лихо,

Ты не будешь спорить невпопад —

Под локоть возьмешь меня и тихо

За собою поведешь назад.

Я нарочно взглядываю мимо, —

Я боюсь постичь твои черты!

Вдруг услышу отзвук нелюдимый,

Голос тихий, голос твой родимый —

Я страшусь, чтоб не запела ты!

Потому что в памяти, как прежде,

Ночи звездны, шали тяжелы,

Тих туман, и сбивчивы надежды

Убежать от этой кабалы.

И напрасно, обратясь к тебе, я

Всё отдать, всё вымолить готов, —

Смотришь, лоб нахмуря и робея

И моих не понимая слов.

И бежит в глазах твоих Россия,

Прадедов беспутная страна.

Настя, Настенька, Анастасия,

Почему душа твоя темна?

3

Лучше было б пригубить затяжку

Той махры, которой больше нет,

Пленному красногвардейцу вслед!

Выстоять и умереть не тяжко

За страну мечтаний и побед.

Ведь пока мы ссоримся и ладим,

Громко прославляя тишь и гладь,

Счастья ради, будущего ради

Выйдут завтра люди умирать.

И, гремя в пространствах огрубелых,

Мимо твоего идут крыльца

Ветры те, которым нет предела,

Ветры те, которым нет конца!

Вслушайся. Полки текут, и вроде

Трубная твой голос глушит медь,

Неужели при такой погоде

Грызть орехи, на печи сидеть?

Наши имена припоминая,

Нас забудут в новых временах…

Но молчишь ты…

Девка расписная,

Дура в лентах, серьгах и шелках!

1933

«П о снегу сквозь темень пробежали…»

По снегу сквозь темень пробежали

И от встречи нашей за версту,

Где огни неясные сияли,

За руку простились на мосту.

Шла за мной, не плача и не споря,

Под небом стояла как в избе.

Теплую, тяжелую от горя,

Золотую притянул к себе.

Одарить бы на прощанье — нечем,

И в последний раз блеснули и,

Развязавшись, поползли на плечи

Крашеные волосы твои.

Звезды Семиречья шли над нами,

Ты стояла долго, может быть,

Девушка со строгими бровями,

Навсегда готовая простить.

И смотрела долго, и следила

Папиросы наглый огонек.

Не видал. Как только проводила,

Может быть, и повалилась с ног.

А в вагоне тряско, дорогая,

И шумят. И рядятся за жизнь.

И на полках, сонные, ругаясь,

Бабы, будто шубы, разлеглись.

Синий дым и рыжие овчины,

Крашенные горечью холсты,

И летят за окнами равнины,

Полустанки жизни и кусты.

Выдаст, выдаст этот дом шатучий!

Скоро ли рассвет? Заснул народ,

Только рядом долго и тягуче

Кто-то тихим голосом поет.

Он поет, чуть прикрывая веки,

О метелях, сбившихся с пути,

О друзьях, оставленных навеки,

Тех, которых больше не найти.

И еще он тихо запевает,

Холод расставанья не тая,

О тебе, печальная, живая,

Полная разлук и встреч земля!

1933

ТРОЙКА

Вновь на снегах, от бурь покатых,

В колючих бусах из репья,

Ты на ногах своих лохматых

Переступаешь вдаль, храпя,

И кажешь морды в пенных розах, —

Кто смог, сбираясь в дальний путь,

К саням — на тесаных березах

Такую силу притянуть?

Но даже стрекот сбруй сорочий

Закован в обруч ледяной.

Ты медлишь, вдаль вперяя очи,

Дыша соломой и слюной.

И коренник, как баня, дышит,

Щекою к поводам припав,

Он ухом водит, будто слышит,

Как рядом в горне бьют хозяв;

Стальными блещет каблуками

И белозубый скалит рот,

И харя с красными белками,

Цыганская, от злобы ржет.

В его глазах костры косые,

В нем зверья стать и зверья прыть,

К такому можно пол-России

Тачанкой гиблой прицепить!

И пристяжные! Отступая,

Одна стоит на месте вскачь,

Другая, рыжая и злая,

Вся в красный согнута калач.

Одна — из меченых и ражих,

Другая — краденая знать —

Татарская княжна да блядь —

Кто выдумал хмельных лошажьих

Разгульных девок запрягать?

Ресниц декабрьское сиянье

И бабий запах пьяных кож,

Ведро серебряного ржанья —

Подставишь к мордам — наберешь.

Но вот сундук в обивке медной

На сани ставят. Веселей!

И чьи-то руки в миг последний

С цепей спускают кобелей.

И коренник, во всю кобенясь,

Под тенью длинного бича,

Выходит в поле, подбоченясь,

Приплясывая и хохоча.

Рванулись. И — деревня сбита,

Пристяжка мечет, а вожак,

Вонзая в быстроту копыта,

Полмира тащит на вожжах!

1933

СОЛЯНОЙ БУНТ (М., 1934)

СОЛЯНОЙ БУНТ

Часть первая

1. СВАДЬБА

Желтыми крыльями машет крыльцо,

Желтым крылом

Собирает народ,

Гроздью серебряных бубенцов

Свадьба

Над головою

Трясет.

Легок бубенец,

Мала тягота, —

Любой бубенец —

Божья ягода,

На дуге растет

На березовой,

А крыта дуга

Краской розовой,

В Куяндах дуга

Облюбована,

Розой крупною

Размалевана.

Свадебный хмель

Тяжелей венцов,

День — от свадебный

Вдосталь пьян.

Горстью серебряных бубенцов

Свадьба швыряется

В синь туман.

Девьей косой

Перекручен бич,

Сбруя в звездах,