Сочинение - [4]
Но ни торжественность домашнего застолья, ни важный Лёкин отец, говоривший всем «вы» и первым делом осведомлявшийся у каждого о месте работы и должности родителей, ни даже терпкий вкус ледяного шампанского, от которого пощипывало в носу и на глаза наворачивались слёзы, не волновали Серёжу.
Лишь только входил он в гостиную, взгляд его против воли обращался к Вере Борисовне, Лёкиной матери. Серёжа опускал голову, робел и смущался до того, что чувствовал, заливаясь румянцем, как мгновенно влажнеют руки и под мышками становятся мокро. Худенькая, хрупкая, с тонкой девичьей талией, с пепельными, коротко стриженными волосами и смуглым подвижным лицом, она казалась ему прекрасной.
Вера Борисовна преподавала в институте русский язык иностранцам. Под общий оглушительный хохот она любила рассказывать о лихих грамотеях, которые, не задумываясь, пишут на контрольных: «Я есть большая зелёная карандаш»; или преподносят ей к празднику открытки, где аршинными буквами старательно выведено: «Поздравляю Вам и желаю Вас». К тому же Вера Борисовна была просто неистощима по части разных увлекательных тестов, головоломок, конкурсов на сообразительность. И победители всегда получали от неё в награду заграничный значок, пакетик с марками, пластинку «сорокапятку» с записью модной группы или ещё какую-нибудь стоящую вещицу.
Вера Борисовна покорила всю их компанию, даже сурового спартанца Зубика, который терпеть не мог девчонок с их слюнтяйством, сюсюканьем, поцелуйчиками, зеркальцами, томными позами и зазнайством. С Верой Борисовной всё становилось лёгким и простым. Серёжа даже подумать не мог, что находятся в мире люди, у которых один вид её не вызывает сиюминутного восхищения.
И всё-таки странная это была семья. Новый год они встречали в разных местах. Отдыхать ездили порознь: Вера Борисовна — летом, Геннадий Захарович — зимой, а Лёку с Ксенией Трофимовной на все каникулы отправляли на дачу. И когда Серёжа спрашивал, отчего у них так, Лёка отвечал: «Надо же родичам хоть немного отдохнуть друг от друга».
А то ещё осенью как-то прибежал вечером, на себя непохожий, глаза блестят и руки дрожат так, что едва расстегнул пуговицы на пальто. «Можно я у тебя ночевать останусь? Мать на выходные в дом отдыха укатила, а у отца гости…» На диван залез с ногами, забился в угол, в тень — лицо неподвижное, оцепеневшее. Весь вечер просидел молча, обхватив колени руками.
Тогда-то Серёжа и стал думать, что виной всему Геннадий Захарович. Кто же ещё? Это он мучает жену, из-за него страдает Лёка. О, Серёже давно не нравился Геннадий Захарович, его лицемерная улыбка, тонкие, всегда чуть влажноватые губы, редкие волосы, прилизанные и блестящие (сквозь них просвечивала розовая кожа); не нравились его походка, манера говорить вкрадчивым полушёпотом, словно он сообщал что-то запретное под большим секретом.
«Отчего Вера Борисовна, такая умная, красивая, молодая, терпит его, живёт с ним? — думал Серёжа каждый раз, встречая Геннадия Захаровича. — Отчего не привезёт с дачи и не натравит на него овчарку Джерри, чтобы та, грозно рыча, кинулась ему на грудь, когда он полулежит с газетой у себя на диване, и вцепилась клыками в дряблую старческую шею?..»
Страдал, не спал ночей, часа не мог прожить без Лёки. Ксения Трофимовна, вредоносная старуха, отключала телефон, запирала Лёку на ключ, жаловалась Серёжиным родителям, подкараулив их вечером у подъезда: «Остепените вашего фулюгана! Алёшку совсем от дома отвадил. Силком не удержишь…» Но что могли поделать родители, если в назначенный час долетал со двора троекратный разбойничий свист и из окна видно было, как стоят уже у подъезда, нетерпеливо переминаясь, Зубик и Макс…
И ещё — редкие заветные часы после школьных занятий в огромной безлюдной Лёкиной квартире… Надо было только проскользнуть незаметно мимо Ксении Трофимовны, которая, по обыкновению, как заведённая, кружила по двору с неразлучной подругой лифтёршей бабой Пашей. Вечно Ксения Трофимовна шипела вслед: «Спаровалися, паразиты. Когда Ляксею покой дадите? Сергей, слышишь ли, что говорю?»
Но они не слушали старушечьих причитаний. Одним духом взлетали на седьмой этаж и, торопливо раздевшись, разувшись, сунув ноги в растоптанные тапочки, устремлялись к тяжёлой дубовой двери кабинета. Там, в таинственной полутьме, пахнущей старой бумагой и сигарным дымом, в высоченном — до потолка — шкафу выстроились в полном составе корешок к корешку: «Библиотека приключений», сочинения Майн Рида, Хаггарда, Стивенсона. Стоило только потянуться на цыпочках — и в руках оказывались «Всадник без головы», «Прекрасная Маргарет», «Остров сокровищ».
Домой книги брать не разрешалось, поэтому читали прямо в кабинете, забравшись с ногами на чёрный кожаный, диван, стоявший у стены. На стене над диваном висел тяжёлый персидский ковёр, а на ковре — скрещенные кинжалы в потускневших серебряных ножнах и старая сабля с восточной гравировкой на клинке.
Не слышно было трамвая за окнами, стихал неумолчный гул проспекта. И только испанский корвет под белоснежными парусами летел, слегка накренясь под ветром, с шипением рассекал волны, настигая пиратскую шхуну. И плескал на её мачте чёрный флаг с адамовой головой, и стелился по волнам сизый пороховой дым…
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.