Собственные записки. 1829–1834 - [126]
Последний день было еще ученье одному драгунскому батальону, коим государь был недоволен; я не мог присутствовать на оном, потому что чувствовал себя нездоровым от простуды.
На всех сих маневрах я играл самую отрицательную роль, ибо мне казалось излишним прибавлять суеты там, где оной уже слишком много было, и я приказывал только записывать общие замечания, делаемые государем, которые могли служить к руководству. Замечания сии, как и те, которые я в Москве делал, были им истребованы, и он сделал на них собственноручные отметки, приказав их отдать в приказе по армии по возвращении моем в Киев.
Во время пребывания моего в Орле я искал случай просить государя о брате Александре и, хотя государь был ко мне милостив все время и часто призывал меня в кабинет, где оставался со мной наедине, но я никогда не мог найти случая объясниться с ним на сей счет: ибо он всякий раз начнет говорить и продолжает речь свою безостановочно, так что надобно было почти прерывать его, чтобы отвечать или изложить свое мнение о предметах, его занимающих, то есть о войсках. Но я просил о сем Бенкендорфа, который уверил меня, что он дело сие имеет в виду, что оно его самого занимает и что он не забудет оного и будет государя просить при первом случае о назначении брата Александра где-либо губернатором, но что к сему ныне не может приступить, потому что недавно еще случилась ссора, которую брат Александр имел с генерал-губернатором Западной Сибири Вельяминовым, по коей был донос на самого А. Мордвинова, будто скрывшего в пользу Александра одно донесение Вельяминова на него.
– Так, – говорил Бенкендорф, – что бедного Мордвинова хотели очернить в глазах моих; а дело все произошло от одного чиновника (Кованько), служившего при Вельяминове, которого я принужден был, каналью, из Тобольска вызвать, потому что его выслать не хотели, невзирая на все повторенные о сем приказания.
– Мордвинов, – отвечал я, – довольно свято чтит свои обязанности, чтобы никогда не нарушить их.
– Я в этом не сомневаюсь, – сказал Бенкендорф, – но по сему случаю нельзя мне теперь о брате вашем докладывать государю: надобно дать делу сему несколько затихнуть.
– По крайней мере, возьмите от меня записку.
– Это не нужно, – сказал Бенкендорф, – я буду помнить, ибо дело сие меня не менее занимает, и я имею его в виду; будьте на сей счет покойны.
В воскресенье, кажется, 23-го числа, государь был на балу в Дворянском собрании. Он был очень весел и ласков со мной и несколько раз шутил на счет дам; между прочим, заметив одну лучше других, спросил меня, знаю ли я ее? Я сказал, что видел ее в день первого смотра.
– А, так ты на дам смотришь во время смотров войск? А я так там, где есть войска, более ничего не вижу. – Она была в карете, государь, – отвечал я, – и так близко за вами и тем местом, где мы стояли, что нельзя было не заметить ее, тем более что все на нее указывали.
Всякий день, за исключением одного, я был приглашен к столу государя, и он всякий раз был очень предупредителен; несколько раз после маневров призывал меня в кабинет и, объясняя все преимущества подобного корпуса драгунского, спрашивал меня, понимаю ли я цель его? Я сознавался, что корпус сей в блестящем состоянии и без сомнения войско сие очень полезно во многих случаях; но сожалел, что не изобрели еще средства спешивать большое число людей, ибо весь корпус давал только один комплектный пехотный полк. Сие подавало повод к различным суждениям, по коим государь удостоверялся, что сему нельзя было помочь, и он всегда подтверждал, что драгуны – кавалерия, а не пехота и что их надобно только спешивать в самых крайних случаях.
Всякий вечер собирал он всех начальников к себе и замечал им ошибки, давал наставления военного дела и как употреблять драгун, называя их чертями, которые должны везде пройти и все делать, стараясь словами своими ободрить войско сие и вселить в оном полную доверенность к сему роду оружия. Наставления сии продолжались иногда около часа. Чувствуя себя нездоровым, я не был на последнем вечере, тем более что не был приглашен к оному государем и когда он на другой день спросил меня, зачем я не был, то я сказал, что был нездоров; он нашел, в самом деле, в лице моем перемены и не приказал в тот день к разводу ехать.
Во время пребывания государя в Орле, получил он письмо от князя Паскевича, коим он уведомляет его о сделанном им смотре 1-го пехотного корпуса, прилагая при оном записку, составленную начальником Главного штаба его, князем Горчаковым, о виденных им австрийских войсках и о сношениях с австрийским императором в поездку, которую он делал в Вену. Государь прислал мне письмо сие и записку для прочтения. Мне уже известны были и слог, и правописание Паскевича, и потому я не нашел ничего нового… Кроме того, я без удивления увидел также в письме сем пустые суждения о смотренных им войсках, в коих он толку не знает…
В записке заключались некоторые занимательные сведения о состоянии австрийской армии, и я, возвращая оную государю, сообщил ему замечания мои на счет оной, что подало повод к разговору. Я имел при сем случае заметить, сколько государь ценил словами австрийского императора, хвалившегося, разумеется, из вежливости, союзом с нами и говорившего, что, в случае какой-либо войны на юге, он будет считать Россию своим арьергардом (ибо он, по-видимому, не был уверен в преданности к престолу его Венгрии и Галиции). Государь несколько раз повторял слова сии, как будто напоминая о собственном страхе своем и показывая не соответственную силам своим важность союза с державой гораздо слабейшей и пренебрегающей нами. Сие свидетельствовало как будто о ненадеянности на свои собственные силы и выставляло слабость нашу.
«Собственные записки» русского военачальника Николая Николаевича Муравьева (1794–1866) – уникальный исторический источник по объему и широте описанных событий. В настоящем издании публикуется их первая часть, посвященная тому времени, когда автор офицером Свиты Его Величества по квартирмейстерской части участвовал в основных сражениях Отечественной войны 1812 года и Заграничного похода русской армии 1813–1814 годов.По полноте нарисованных картин войны, по богатству сведений о военно-походной жизни русской армии, по своей безукоризненной правдивости и литературной завершенности записки Н.
«Собственные записки» Н. Н. Муравьева-Карсского охватывают период с 1835 по 1848 годы. В этой части «Записок» автор рассказывает о своем руководстве штабом 1-й армии (1834-1835) и командовании 5-м армейским корпусом (1835-1837). Значительная их часть уделена последующему десятилетнему пребыванию в отставке. Публикуемые настоящим изданием «Записки» Н. Н. Муравьева-Карсского будут, вне всякого сомнения, интересны отнюдь не только узким специалистам в области истории и культурологии, но и самому широкому кругу читателей, живо интересующихся историей нашего Отечества и сопредельных с ним держав. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Публикуемый текст дневника А. В. Квитки, посвященного Русско-японской войне, подготовлен на основе ежедневных записей, сделанных «по горячим следам». Автор день за днем описывает военные события, участником которых ему довелось быть. Дневник написан прекрасным языком, читается на одном дыхании, местами приправлен легкой самоиронией и тонким юмором. На страницах дневника предстают яркие и красочные описания различных сторон военных будней русской армии, природы Маньчжурии и быта местного населения, оценки происходящих событий и действующих лиц Русско-японской войны, а также краткие или развернутые характеристики сослуживцев автора.
Книга Г. Л. Кирдецова «У ворот Петрограда» освещает события 1919–1920 годов, развернувшиеся на берегах Финского залива в связи с походом генерала Н. Н. Юденича на Петроград, непосредственным участником и наблюдателем которых был ее автор. Основной задачей, которую Кирдецов ставил перед собой, – показать, почему «данная страница из истории Гражданской войны кончилась для противобольшевистского дела столь же печально, как и все то, что было совершено за это время на Юге, в Сибири и на Крайнем Севере».
Записки Якова Ивановича де Санглена (1776–1864), государственного деятеля и одного из руководителей политического сыска при Александре I, впервые появились в печати на страницах «Русской старины» в 1882–1883 гг., почти через двадцать лет после смерти автора. Мемуары де Санглена, наглядно демонстрирующие технологию политических интриг, сразу после публикации стали важнейшим историческим источником, учитывая личность автора и его роль в событиях того времени, его знание всех тайных пружин механизма функционирования государственной машины и принятия решений высшими чиновниками империи. Печатается по изданию: Записки Якова Ивановича де Санглена // Русская старина.
Одно из первых описаний Отечественной войны 1812 года, созданное русским историком, участником боевых действий, Его Императорского Величества флигель-адъютантом, генерал-майором Д. Бутурлиным (1790–1849). В распоряжение автора были предоставлены все возможные русские и французские документы, что позволило ему создать труд, фактический материал которого имеет огромную ценность для исследователей и сегодня. Написан на французском языке, в 1837 году переведен на русский язык. Для широкого круга любителей истории 1812 года и наполеоновских войн.