Собрать Русь! (Не в силе Бог, а в правде) - [43]

Ряполовский засмеялся и отошел, а Кубенский остался подавленным. Всякий раз, когда заходила беседа о загадочной смерти царевича, об исчезновении Насти и других событиях, Кубенский горячо спорил, доказывая, что сама София ни в чем неповинна. Может быть, слуги ее да сторонники перестарались, а сама она и знать не знала, и ведать не ведала...

Бледное и задумчивое лицо Софии возбуждало глубокую симпатию в душе Кубенского, и он не мог согласиться с клеветой врагов ее, что она виновата в смерти царевича.

- Что ты, Артемий, все один ходишь? - окликнул он Львова, поравнявшегося с ним.

- С кем же мне быть? От молодых отстал, к старым не пристал! - с горечью отвечал Артемий.

Кубенский и Львов были давнишними друзьями, но не виделись какое-то время. Кубенский ездил в Литву, а Артемий испытал много тягостного за эти годы и долго болел. Он тоже выглядел утомленным и усталым.

- Расскажи ты мне, как поживал, Артемий? - между прочим спросил Кубенский. - Я думал, женатым тебя застану, а ты все бобылем ходишь. Нехорошо, брат!

Эта шутка приятеля больнее ножа ударила Львова. Он отвернулся и под каким-то предлогом отошел в сторону.

Вспоминать свои разбитые надежды было невыразимо тяжело для Артемия.

Его Любушка, его солнце красное, оказалась изменницей. Она вышла замуж за другого, за родного брата Патрикеева, и не неволею, а по своей охоте.

Артемий долго хворал, узнав про свое несчастье, и даже поступил в монастырь, но, проведя года два послушником, снова возвратился в мир.

Это время не прошло для него бесследно.

В уединенном монастыре он узнал много тайн, касающихся Патрикеева, Ряполовского и даже Елены, невестки царской.

Львов жаждал мести. Он мечтал о ней, как влюбленный о первом свидании, и обстоятельства складывались в его пользу.

Нужно было только выждать удобную минуту и нанести удар. Заговор, в котором принимала участие лучшая молодежь того времени, ширился и зрел во всех концах государства, и одного знака со стороны Артемия было достаточно, чтобы все сторонники Софии и ее сына отдали ей свою жизнь и честь.

Но София Фоминишна требовала осторожности.

Зина была посвящена в тайну заговора.

Она по-прежнему любила Артемия, но, зная, что он все еще горюет по Любушке, мирилась со своею злою судьбою.

Правда, пылкая девушка ревниво следила за Артемием, мысленно решая:

"Не мой, так ничьим не должен быть! Никому не отдам... Поймет он, как я его люблю и жалею... Лишь бы не поздно было..."

А Львов и не догадывался, какую сильную страсть внушил он Зине. По-прежнему болтая с нею, он привык смотреть на хорошенькую девушку, как на сестру, и обращался с нею дружески просто и откровенно. Раз он даже сказал ей, что ему понравилась одна из ее подруг, Катя, прислужница Софии, и Зина сумела выжить ее из дворца.

Подойдя к качелям, Артемий увидел Зину и спросил ее:

- А где же Катя?

- Была да сплыла, Артемий!

- Нет, в самом деле?

- Верно тебе говорю. Нет у нас Кати больше.

- Куда же она девалась? Замуж, может, вышла? - помолчав, добавил он, думая, какая странная судьба преследует его.

- Замуж! - протянула Зина. - Нет, нечиста на руку оказалась... у государыни вещи пропадать стали. На всех подозрения пали. Поглядели в сундук Кати, а там, Господи, словно у купца-складника: всякого жита по лопате!..

Конечно, Зина ни одним словом не обмолвилась, что это она сама подвела соперницу из желания удалить ее.

Как прежде, так и теперь, высокое чувство любви иногда толкает людей на низменные поступки. Зина даже гордилась своею хитрой уловкой и злорадно смотрела на Артемия.

Львов стоял, опустив голову.

- Артемий, а Артемий, скажешь ты мне правду, что я спрошу? волнуясь, обратилась Зина к молодому человеку.

- Скажу, надо быть... Нет у меня тайны на душе!

- Ты... любил Катю? По сердцу она тебе была?

- Не, Зина, не... Так она, пригожая девушка, добрая, веселая... А любить... Да разве могу я любить кого, если сердце все выболело, исстрадалось?.. Это, Зина, не вспоминай лучше!

Зина вертела в руках платок. Она была крайне смущена.

- Неужели ты все еще не забыл ее... изменницу? - прошептала она. - На диво твое сердце, если так... Не могла бы я любить того, кто изменил мне... клятвы забыл... насмеялся надо мною...

- Эх, Зина, не ведаешь ты, что не Любушка виновата. Много я об этом думал, много ночей не спал, пока в монастыре находился. Не к Любушке злоба моя, не к ней... Что ваша девичья да бабья воля! Показался молодец: начал под окнами на коне-игруне ездить да через старух разные подсылы делать... Отец вдовый на службе на государевой занят, а тут еще Патрикеев про меня слухи распускать стал... будто я с дворцовыми девушками голову теряю... Да, Зинушка, мил да любим близкий друг, а о далеком и сердце болеть перестает.

- Неправда! Неправда, Артемий! Далекий-то еще дороже... Чего-чего не передумаешь о милом, коли весточки долго не имеешь... Вот как ты уехавши был...

Но Львов не слушал девушку. В душе его поднялась буря негодования против Прохора Патрикеева, отнявшего у него любимую девушку. Он жаждал мести, он мечтал о ней с наслаждением и уже предвкушал ее сладостную отраву.