Собрание сочинений в шести томах. Т. 2: Рим / После Рима - [432]

Радости ВЯЩИЕ, ЖИВОТВОРЯЩИЕ даруй МОЛЯЩИМ!

[Стихи салийские:]

Сердца ПОКОЙ – он ТВОЙ: в чьем сердце недобрые СЕВЫ —

Дух ВОЗНОСИ, ПРОСИ вспоможения в милости ДЕВЫ.

[Дактили, созвучные накрест:]

ГОРНЕЮ СТРАЖЕЮ ЧЕРНУЮ ВРАЖИЮ выгнавши СИЛУ,

К ВЕРНОМУ РВЕНИЕ, к СКВЕРНОМУ ПРЕНИЕ в нас ты ВЛОЖИЛА.

[Дактили, созвучные подряд:]

ЧЕРНУЮ ГОРНЕЮ СТРАЖЕЮ ВРАЖИЮ выгнавши СИЛУ,

К ВЕРНОМУ РВЕНИЕ, к СКВЕРНОМУ ПРЕНИЕ в нас ты ВЛОЖИЛА.

[Адоники:]

Всем УПОВАНЬЕ, ОБЕТОВАНЬЕ, цвет ВЕРТОГРАДА,

Щедрая ВЛАГА, вышнее БЛАГО, будь нам ОТРАДА!

[Адоники двойные:]

Полные СОТЫ, мед ВСЕЦЕЛЕБНЫЙ, в цельности СВЕТА,

Нами без СЧЕТА в песне ХВАЛЕБНОЙ буди ВОСПЕТА!

[Адоники тройные:]

Благ СОВЕРШЕНЬЕ, жен УТЕШЕНЬЕ, дай нам ПРОЩЕНЬЕ,

Павшим с МОЛЬБОЮ днесь пред ТОБОЮ, девой СВЯТОЮ!

[Адоники четверные:]

Нам, БЕЗОТВЕТНЫМ, НЕСМЕТНЫМ, ВСЕСВЕТНЫМ, в усилиях ТЩЕТНЫМ,

Ты нам ИЗМЛАДА ОТРАДА, НАГРАДА, спасенье от АДА.

[Стихи сдвинутые:]

О, БЛАЖЕНСТВО – хвалой славословить твое СОВЕРШЕНСТВО,

Тысячью тысяч молитв МОЛИТЬСЯ небесной ЦАРИЦЕ!

[Стихи двухконечные:]

ЖДАННОЙ, ЖЕЛАННОЙ явись взыскующим СВЕТА СОВЕТА,

РАДОСТЬ и СЛАДОСТЬ сердец, поправшая ЗМИЯ МАРИЯ!

[Стихи обращенные:]

Песней единой богат, – но, богатый единою песней,

Песней, слабою пусть, – но, пусть и слаба моя песня,

Песню велела мне честь, – но честь, повелевшая песню,

Есть царица небес, славнейших достойная песен.

[Стихи цепные:]

О, миров ГОСПОЖА, ДРОЖА пред волею ДЕВЫ,

ГНЕВЫ смертных ЦАРЕЙ СКОРЕЙ бушевать ПЕРЕСТАНУТ.

СТАНУТ меньше СТРАШНЫ ВОЙНЫ разверстые ГРОБЫ,

ЗЛОБЫ ее ТОРЖЕСТВО, – ОТТОГО, что отвеет УГРОЗЫ

РОЗЫ нетленнейший ЦВЕТ, ВСЕХ БЕД избавленье для бедных.

[Стихи сетевые:]

12

Таково в основных чертах содержание средневековых латинских поэтик XII–XIII веков – тех, в которых впервые в европейской словесности стал складываться на основе опыта нормативной риторики тип нормативной поэтики. Подводить здесь общие итоги их теоретического содержания было бы преждевременно: это именно первые шаги, итоги явятся лишь через несколько веков, в Возрождении и классицизме. Поэтому закончим наш обзор иначе – напоминанием о той социальной и культурной среде, в которой только и смогла явиться потребность в нормативной поэтике. Этой средой, как сказано, была школа – сперва соборная, потом университетская, но всегда на начальных своих ступенях, где подросткам вдалбливалась грамматика как основа всего дальнейшего курса семи благородных наук. Это была нелегкая работа, и участь учителя грамматики – такого, какими были и Матвей, и Гальфред, и Иоанн Гарландский, – часто была незавидной. Описание этой участи дает в лирическом обрамлении своего «Лабиринта» последний из наших авторов, Эберхард Немецкий. За его риторическим тяжелым пафосом мы видим картину забот и хлопот учителя, которому живется куда хуже, чем медику или юристу, который должен платить взятки за свою должность канцлеру, отбиваться от конкурентов, с трудом добиваться платы от родителей учеников, а в школе с трудом управляться с учениками-распутниками, учениками-лицемерами, учениками-зазнайками, учениками-тупицами и т. д. Вот эта композиционная рамка поэтической науки – начало и конец «Лабиринта» Эберхарда Немецкого; закончим ими наш очерк.

Мне пиерийская страсть повелела писать эти строки,

       Мне подсказала предмет, вверила Музе меня.

Мой недостаточный ум, сотрясав свои силы напрасно,

       Был уж готов отложить плохо вязавшийся труд.

Видя томленье мое, Элегия так провещала:

       «Бог тебе в помощь! Начни – и зачатое свершишь.

В чем учительства груз, и в какой наставляешь науке

       Ты и себя и других, – молви в неравных стихах».

Приободрила меня надежда на божию помощь:

       Я зачинаю писать – будь снисходителен, чтец!

Гневалась матерь-природа, когда в материнской утробе

       Стала людской придавать облик несчастному мне.

Под оболочкою чрева провидя учителя члены,

       Тотчас она прервала свой предназначенный труд,

Так возгласив: «Да выпадет сей из законов творенья

       И да пребудет над ним праздной творящая длань!

О, когда бы не знать над собою ничьих повелений, —

       Я бы отбросила прочь сей необточенный ком!

Нет; иная Природа, природствуя, мне предписала:

       Там, где материи быть, – быть и уставам моим.

Царь царит надо мной, закон, узаконенный свыше, —

       Да обретет от меня труд сей последнюю грань.

Парка твоя, тебя не щадя, меня призывает:

       Спрядена пряжа твоя – дело осталось за мной.

Жалок родишься ты в мир, и сулит тебе жалкую участь

       Знаков железная связь неизбежимой бедой.

Писаны в свитке небес и богатство, и тощая бедность,

       Преизобилие благ и измождающий труд.

Писаны в свитке небес и обманная слава, и почесть,

       Зависти гложущий огнь, сладкая милость любви.

Писаны в свитке небес добродетельный путь и порочный,

       Писана долгая жизнь, писана краткая жизнь.

Свиток небес я прочла до конца и в прочитанном вижу:

       Нет, ни одно из светил не благосклонно к тебе!

Не изливает тебе огнистого света Диана,

       Добрый Меркурий не льет искр от своей красоты,

Только Сатурн под кривую косу подогнул твои годы,

       Только злокозненный Марс светочем красным горит.

Целое небо тебе пророчит труды за трудами,