Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Том восьмой. На родинѣ - [18]

Медленнымъ шагомъ,

Робкимъ зигзагомъ.

Мися улыбнулась.

— Не смѣйтесь, — быстро сказалъ студентъ. — О, какъ я ихъ ненавижу.

— Я не смѣюсь, — оправдывалась Мися. — Я только не знаю, какъ нужно ходить.

— Самая короткая дорога — прямая, — сказалъ студентъ и тряхнулъ волосами. — Хочешь достигнуть дѣли, иди и достигни.

— Какой вы счастливецъ, Володя, — сказала Мися завистливо.

— Чѣмъ же счастливецъ? — возразилъ студентъ, однако улыбнулся. Ему стало весело отъ этой наивной полубезсознательной лести.

— Какже, — сказала Мися, — люди живутъ и достигаютъ. И вы вмѣстѣ. А я одна и въ сторонѣ.

— Ого, — сказалъ студентъ. — Люди не только живутъ, люди умираютъ.

— Я смерти не боюсь, — сказала Мися.

— Бойся, не бойся, — сказалъ студентъ, — а все равно помереть надо.

— Теперь вы смѣетесь надо мной, — воскликнула Мися. — Нѣтъ, я не могу. Владиміръ Александровичъ, ради Бога, научите, что мнѣ дѣлать.

Она подняла лицо вверхъ и даже руки сложила. Издали казалось, какъ будто она молится этому долговязому бѣлокурому студенту.

Студентъ молчалъ.

— Я все отдамъ, — сказала Мися. — Возьмите меня, испытайте меня.

— Отдать легко, — сказалъ студентъ. — Взять самому у другого, это трудно.

— Что взять? — наивно спросила Мися.

— Что будетъ нужно, — отрывисто сказалъ студентъ. — Деньги, такъ деньги, жизнь, такъ жизнь.

Мися задумалась. — Зачѣмъ брать чужую жизнь? — сказала она. — Жизнь — дорогая вещь.

Студентъ пожалъ плечами. — Они берутъ, мы тоже беремъ.

— Пусть такъ, — сказала Мися рѣшительно. — Я иду вмѣстѣ съ вами. Укажите, что я должна дѣлать.

— Я укажу, — сказалъ студентъ увѣренно. — А вы будете слушаться? — прибавилъ онъ совсѣмъ другимъ, легкомысленнымъ тономъ.

— Буду, обѣщаю!

— А клятву примете?

— Клянусь!

— Хорошо! — сказалъ студентъ. — Ну, дайте руку, товарищъ Мися!

Они взялись за руки и встали рядомъ на берегу моря, оба молодые, незрѣлые, похожіе на осеннихъ птенцовъ, которые собираются пробовать свои жидкія крылья. Говорили о страшныхъ вещахъ и обѣщали бросить судьбѣ такой вызовъ, какого еще не бывало. А судьба молча слушала и сторожила…

Черезъ два дня студентъ уѣхалъ въ Петербургъ. Передъ отъѣздомъ онъ сказалъ Мисѣ, что надо готовиться. Было условлено, что онъ напишетъ ей изъ Петербурга.

На другой день утромъ Мися сложила немного бѣлья въ ручной сакъ и стала ждать письма. Она сидѣла въ свѣтелкѣ у окна и все прислушивалась, не идетъ ли почтальонъ. Что ей предстоитъ, она не знала, только догадывалась, что предстоитъ что-то страшное и полное гибели. Но ей не было страшно. Душа ея свернулась, какъ стальная пружина, и ожидала чужого нажима, чтобы развернуться и ударить. Пружина была твердая и слѣпая. И она не думала о томъ, куда ударитъ. И еще меньше опасалась сломиться при ударѣ. Въ сущности говоря, эта тихая маленькая дѣвушка уже ушла изъ жизни и была по другую сторону Рубикона.

Письмо пришло на другой день къ вечеру. Оно все состояло изъ одной строки: «Большая Томилина улица, 11.23. Сегодня въ шесть часовъ вечера». Мися тотчасъ же сказала матери, что ѣдетъ въ Петербургъ къ подругѣ, взяла сакъ и пошла къ станціи. Черезъ три часа она была въ квартирѣ 23-й, въ домѣ номеръ 11 по Томилиной улицѣ. Въ квартирѣ жили дѣвушка и два молодыхъ человѣка. Владиміръ Александровичъ былъ здѣсь. Онъ познакомилъ Мисю съ другими жильцами квартиры и тотчасъ же ушелъ, пообѣщавъ придти завтра вечеромъ.

Мисѣ отвели комнату въ одно окно, которое упиралось въ противоположную стѣну. Другіе жильцы занимали три комнаты, которыя имѣли особый выходъ. Квартира, повидимому, была конспиративная лабораторія. Хозяева занимались опытами, возились съ кислотами. У нихъ были пятна на платьѣ. У одного на пальцѣ была свѣжая ранка, залитая коллодіемъ.

Мися, впрочемъ, мало интересовалась хозяевами и почти все время провела въ своей комнатѣ. Она была совершенно спокойна, и даже любопытство ея было мало задѣто.

— Что это будетъ? — спрашивала она себя и отъ нечего дѣлать рисовала себѣ картину за картиной.

Вотъ она пришла на пріемъ въ офиціальное мѣсто. Вышелъ молодой адъютантъ въ мундирѣ, со звономъ шпоръ. — «Мнѣ нужно видѣть его в.-п–ство». — Передъ ней сѣдой старикъ съ обрюзглымъ лицомъ и густыми бѣлыми бакенбардами. Она въ черномъ шелковомъ платьѣ. Въ рукѣ у нея письмо на толстой атласистой бумагѣ. Въ карманѣ револьверъ…

— Или, быть можетъ, это будетъ иначе, — говорила она себѣ, и ей представлялась другая картина. Карета несется, спереди драбанты, сзади велосипедисты. Она стоитъ на тротуарѣ и ждетъ минуты. Трахъ! Лошади бьются на землѣ съ переломанными ногами, кучеръ отлетѣлъ въ сторону. Передъ каретой красная лужа и какія-то сѣрыя лохмотья. Она тоже лежитъ на землѣ. Въ груди у нея желѣзный осколокъ и платье въ крови. «Ваше имя?» — злое лицо наклоняется надъ ней и задаетъ вопросъ. «Я не хочу отвѣчать на ваши вопросы!» — «Мы заставимъ васъ отвѣчать», — угрожаетъ противникъ.

Она рано легла спать и поздно встала. Владиміръ Александровичъ не пришелъ въ назначенное время, но Мися не безпокоилась. Въ полночь пришли другіе, цѣлая эскадра. У нихъ звенѣли шпоры, и въ рукахъ были свѣтлые револьверы съ взведенными курками. Жильцы квартиры заперлись и открыли перестрѣлку. Осада длилась часа четыре, и ночнымъ пришельцамъ пришлось выломать трое дверей. Мужчины однако успѣли уйти по крышамъ. Но женщина не ушла. Ее убила шальная пуля, отскочивъ рикошетомъ отъ стѣны.