Собрание сочинений в двух томах. Том 1: Стихотворения - [44]

И я, уходящий все глубже и дальше,

И тот — на поверхности жизни — взрывальщик –

Далеким потомкам в столетье ином —

Покажемся оба чудовищным сном.

Но знаю: меня они все-таки вспомнят,

Заглянут ко мне в аметистовый омут,

Моим одиночеством темным звеня,

Как груз потонувший, подымут меня.

* * *

Вы говорите, якобы

Поэты одинаковы.

Попробуйте всмотреться —

По-разному отмечены:

Тот пишет кровью сердца,

А этот — желчью печени.

Кто пишет потом, кто слезой,

Кто половою железой.

Один, как бас-профундо,

Гудит на вас простудно.

Другой берет одни верхи

Нежнейшим колокольчиком,

А я, мой друг, пишу стихи

Глазного нерва кончиком.

А что мне делать с красотой,

В мои глаза накиданной?

С такой крутой, такой литой,

С такою неожиданной?

ГИМН ЦЕНЗОРУ

Цензор!

Ты надо мной, как Цезарь.

Я грезил,

А ты резал!

Режь меня,

Грешного!

Не печалься —

Ты же начальство!

Ты — единственный

Из земных детей,

Знающий истину

Во всей ее полноте.

Поэт со стихом носится!

Радуется — сочинил!

Но у тебя ножницы

И бочка красных чернил!

Ты,

Преданный

До глубины души

Своей эпохе,

Тебе ведомо,

Какие стихи хороши,

Какие плохи.

Ты даже

На вздохи ветра

Накладываешь вето!

Мерой твоей мерим!

Курс на тебя берётся!

Ты облечен доверием

Мудрого руководства.

Целовал я дамочку

(С каждым может случиться)

И в подколенную ямочку,

И в ключицу!

Но ты, с наскоку

Ринувшийся в баталию,

Крикнул: целуй в щёку!

Руку клади на талию!

И сразу же я, опомнясь,

Провозгласил скромность!

Нравился мне

Вольный стих,

Непроизвольный стих!

Но ты закричал:

Никаких вольностей!

И я стих!

Обещаю

Не быть неряхой,

Резать строки

Ровно, как сельдерей!

Да здравствует

Амфибрахий,

Анапест,

Дактиль,

Хорей!

Я буду бряцать лирой,

А ты — меня контролируй!

Ты укажи поэту,

Что подлежит запрету,

И сообщи заодно,

Что славить разрешено.

Ты, кто мудр и непогрешим,

Светом своим осени нас.

А мы стихи писать поспешим

Распивочно и навынос.

* * *

В тяжёлых звёздах ночь идёт,

И город в новый снег наряжен.

И вот уже минувший год,

Как нож, по рукоятку всажен.

Встречаю годы, как ножи,

Да здравствует семидесятый!

На звёздах, ночь, поворожи

И с новым лезвием сосватай!

Уже к ножу питая нежность,

Уже собой не дорожа,

Я пью за остроту и свежесть,

За дружбу розы и ножа.

* * *

Обернемся на минуту,

Прошлое подстережём.

Рубят голову кому-то

Гильотиною-ножом,

И в кого-то с исступленьем

Загоняют штык насквозь —

Чтоб грядущим поколеньям

Очень счастливо жилось.

Так во имя светлых далей,

Под всемирный визг и рёв,

В море Чёрное кидали

Офицеров с крейсеров.

А теперь мы время сплющим,

В день сегодняшний войдя:

Поколением грядущим

Вдруг оказываюсь я.

И выходит, как ни странно, —

Всё стряслось из-за меня:

Трупов целые монбланы

И великая резня.

Шли кромешной чередою

Эти чёрные дела,

Чтобы жизнь моя звездою

Небывалой расцвела.

Чтобы стал мой жребий светел,

Чтобы мне удач не счесть!

Может быть, я не заметил?

Может, так оно и есть?!.

ГИМН ЦЕНЗУРЕ

А. И. Солженицыну

Ошметки Жданова

И Семичастного

Сидят и планово

Шипят, начальствуя.

Как соблазнительно

Пойти с рогатиной

На Солженицына

В поход карательный!

Куски выхватывай!

Погром устраивай!

И у Ахматовой,

И у Цветаевой!

Рассказ ли Зощенко,

Статья ль Некрасова

Единым росчерком

Пассаж выбрасывай!

Побольше плоского,

Поменьше резкого,

Режь Заболоцкого

И Вознесенского!

Тут обязательный

Уполномоченный

И на писателя

Топор отточенный!

У Достоевского

Дневник оттяпан,

Ничем не брезгуют

Герои кляпа.

Они конклавом

Стоят суровым,

Как волкодавы,

Над Гумилёвым.

Тут столько вбухано

Труда казённого

На Солоухина

И на Аксёнова,

На Винокурова

И Евтушенко —

Эй, не придуривай,

А стой в шеренге!

Чтоб не протаскивать

Им слова броского —

Упечь Синявского!

Приструнить Бродского!

Ах, Окуджава

И Ахмадулина!

Тут ваша слава

Подкараулена!

Тут над горячим

Российским словом

Главлит с подьячим

Средневековым,

Главлит с чинушей

Кувшиннорылым,

Главлит, тянувший

Полвека жилы!

Пускай на свете

Ты первый гений –

Тебя просветят,

Как на рентгене!

Казённых строчек

Сидит подрядчик,

Сидит начётчик

И аппаратчик,

А сам он смыслит

В делах искусства,

Как коромысло

Или лангуста!

Перед партейной

Халтурой плоской

Благоговейной

Виляет моськой.

А с Мандельштамом

И Пастернаком

Под стать упрямым

Цепным собакам.

Здесь от бездарной

Цензуры вздорной

Воняет псарней

И живодёрней!

* * *

Я прыгнул из окна,

Но не сорвался вниз,

А в воздухе повис,

Как радиоволна.

А в комнате остались

Часы и календарь.

Там тень моя, состарясь,

Глядит в окно, как встарь.

А я вверху, в вечернем

Сиреневом дымке,

А я в четырехмерном

Воздушном гамаке

Плыву, как астероид,

Сиянием дразня.

Вы можете настроить

Приемник на меня.

Я — звездный зазывала.

Скользя по облакам,

Я шлю мои сигналы

Таким же чудакам,

Мечтателям, поэтам,

Захватчикам высот,

Кто сам себе планета

И свет в себе несёт,

Кто не в ладах с причалом,

Кто кружит одинок

По кривизнам печальным

Отверженных дорог.

* * *

Я стою под березой двадцатого века.

Это времени самая верная веха.

Посмотри — на меня надвигаются ветки

Исступленнее, чем в девятнадцатом веке.

Надо мною свистят они так ошалело,

Будто шумно береза меня пожалела,

Словно знает береза: настала пора

Для берез и поэтов — пора топора.

Словно знает береза, что жребий наш чёрен,

Оттого, что обоих нас рубят под корень,

Оттого, что в каминах пылают дрова,

Оттого, что на минах взрывают слова.

Я стою — и тоски не могу побороть я,

Надо мною свистят золотые лохмотья.