Собрание сочинений в десяти томах. Том первый. Стихотворения - [43]

Шрифт
Интервал

Руку пожала. Сейчас распахнет небесные очи.
        Нет. Закрыты. Дает образ спокойно творить.
Не открывай, не смущай, не пьяни! Созерцания сладость,
        Радости чистый родник, повремени отнимать!
Прелесть форм, изгибов изящество! Будь Ариадна
        Так хороша во сне, разве сбежал бы Тезей?
Выпить еще один поцелуй, заглянуть на прощанье
        В очи… Проснулась! Тезей, ты навсегда полонен.
XIV
«Мальчик! Свет зажигай!» — «Да светло! Чего понапрасну
        Масло-то переводить? Ставни закрыли к чему?
Не за горою, поди, за крышами солнце укрылось —
        Добрых полчасика нам звона ко всенощной ждать».
«Ох, несчастный! Ступай и не спорь! Я жду дорогую.
        Вестница ночи меж тем, лампа, утешит меня!»
XV
Нет, за Цезарем я не пошел бы к далеким британцам,
        Флор в попину скорей мог бы меня затащить.
Мне куда ненавистней печального севера тучи,
        Чем хлопотливый народ южных пронырливых блох.
С этого дня я чту вас вдвойне, кабаки да харчевни,
        Иль остерии, как вас Рим деликатно зовет.
Вы мне явили сегодня любимую с дядей, с тем самым,
        С кем, чтобы мною владеть, вечно плутует она.
Тут — наш стол, где устроились теплой компанией немцы,
        Девочка ж насупротив с маменькой села своей.
Все подвигает скамью, — и как же ловко! — чтоб видел
        Я в полупрофиль лицо, спину ж во всю ширину!
Громче ведет разговор, чем в обычае римлянок; станет
        Всем подливать, на меня глянет — и мимо прольет.
По столу льется вино, а плутовка пальчиком нежным
        На деревянном листе влажные чертит круги.
Имя сплела мое со своим. И как я глазами
        Жадно за пальцем слежу, вмиг уловила она.
Римской пятерки знак под конец она вывела быстро
        И перед ней черту. Дав мне едва разглядеть,
Стала круги навивать, затирая и буквы и цифру,
        Но драгоценную ту глаз мой четверку сберег.
Нем сидел я и в кровь искусал горевшие губы,
        То ли плутне смеясь, то ли желаньем палим.
Сколько до ночи часов! И за полночь долгих четыре!
        Солнце, замерло ты, медлишь, взирая на Рим.
«Большего ты не видало, и большего ты не увидишь»,—
        Так в упоении встарь жрец твой Гораций предрек.
Только не медли сегодня, молю: благосклонное, раньше
        От семихолмия ты взоры свои отведи.
Дивный час золотой сократи поэту в угоду,
        Час, что блаженней других тешит художника глаз.
Глянь напоследок скорей, пылая, на эти фасады,
        На купола, обелиск и на когорту колонн;
Ринуться в море спеши, чтобы завтра увидеть пораньше
        То, что веками тебе высшую радость дает.
Топкий этот, на версты поросший осокою берег,
        Склоны в пятнах кустов, в сумрачной сени дубрав.
Мало виделось хижин сперва. Потом ты узрело:
        Зажил разбойничий здесь и домовитый народ;
Всё в облюбованный этот притон волокли, и едва ли
        Ты бы в окру́ге нашло чем-либо взор усладить.
Видело: мир возникал, и мир в развалинах рухнул,
        Вновь из развалин восстал больший как будто бы мир.
Дабы мне дольше видеть его тобой озаренным,
        Медленно пусть и умно нить мою парка прядет.
Ты поспешай, однако ж, ко мне, мой час долгожданный.
        Счастье! Не он ли! Бьет! Нет: но уж пробило три!
Так-то, милые музы, легко обманули вы скуку
        Долгих часов, что меня держат с любимою врозь,
Доброй вам ночи! Пора! Бегу, не боясь вас обидеть:
        Гордые вы, но всегда честь воздаете любви.
XVI
«Что ж ты сегодня, любимый, забыл про мой виноградник?
        Там, как сулила, тайком я поджидала тебя».
«Шел я туда, дружок, да вовремя, к счастью, приметил,
        Как, хлопоча и трудясь, дядя вертелся в кустах.
Я поскорей наутек!» — «Ох, и как же ты обознался!
        Пугало — вот что тебя прочь отогнало. Над ним
Мы постарались усердно, из лоз плели и лохмотьев;
        Честно старалась и я — вышло, себе ж на беду!»
Цели старик достиг: отпугнул он дерзкую птицу,
        Ту, что готова сгубить сад — и садовницу с ним.
XVII
Многие звуки я не терплю, но что вовсе несносно,
        Это собачий брех, — уши он, подлый, дерет.
Только одна собака забрешет и в сердце пробудит
        Теплую радость — пес, что у соседа живет.
Он однажды залаял, когда моя девочка робко
        Кралась ко мне, и едва тайну не выдал чужим.
Лай у соседа заслышав, я сразу зажгусь: «Не она ли?»
        Или припомню, как дверь гостье желанной открыл.
XVIII
Вещь одна мне досадней всего. Но есть и такое,
        Что и помыслить о том без омерзенья нельзя —
Каждой жилкой дрожишь. Скажу, друзья, откровенно:
        Мне, как ничто, претит вдовая ночью постель.
Но уж куда как мерзостен страх на любовной дороге
        Встретить змею, испить яда с росою услад;
Страх, что в дивный миг, дарящий радость, забота
        Вдруг подползет с шепотком к сникшей твоей голове.
Мне хорошо с Фаустиной моей! Всегда ей в охоту
        Ложе со мной делить, верному верность храня.
В юном преграда пыл распалит. А я — полюбил я
        Черпать радость и в том, что закрепил за собой.
Что за блаженство! В доверье обмениваться поцелуем,
        Выпить дыханье с губ, влить и дыханье и жизнь!
Так мы тешимся долгую ночь: грудь ко груди, и внемлем
        Ветра и ливня шум, грома далекий раскат.

Еще от автора Иоганн Вольфганг Гёте
Фауст

«Фауст».Жемчужина немецкой драматургии.Пьеса, не уступающая даже шедеврам Шекспира.Книга, которую — пусть минимально, пусть хотя бы «цитатно» — знает каждый.О ее скрытом, глубинном смысле написаны сотни исследований, однако, читая и перечитывая историю доктора Иоганна Фауста и его спутника, демона Мефистофеля, каждый снова и снова будет находить для себя смысл новый — собственный, уникальный и глубоко личный.


Учение о цвете

Все знают Гете – великого поэта, драматурга и писателя. Но эта книга открывает его для читателя с совершенно неожиданной стороны – как оригинального ученого, вступившего в научную полемику с самим сэром Исааком Ньютоном!Что представляет собой цвет? Ньютон изучал его с точки зрения его физической природы. Гете же интересует не физическая, а, скорее, физиологическая сторона: как человек воспринимает разнообразные цвета и что на это восприятие влияет? Наблюдения и выводы его, точные и остроумные, и в наши дни представляют огромный интерес.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.


Рейнеке-лис

«Рейнеке-лис» (1794) — эпическая поэма, блистательное обращение автора к традиции животного эпоса, сложившейся еще в средние века. «Рейнеке-лис» — сатира на феодальное общество. Под масками зверей в поэме выведены представители всех сословий: крупные феодалы в образах медведя, волка, барсука и мелкая сошка — зайцы, куры, петухи, синички. В центре поэмы — хитрый лис, который всегда оставляет в дураках своих врагов и противников.«Рейнеке-лис» — широкая панорама общественной жизни феодальной Германии, произведение, проникнутое неприятием феодально-буржуазных порядков, позволяющих в равной степени терзать народ и державным львам, и свирепым волкам, и хищникам «нового типа», которые умеют обделывать свои делишки не грубой силой, а хитростью и коварством.


Правила для актеров

«Правила» отчасти отражают театральную практику того времени, отчасти — своеобразную театральную эстетику веймарского классицизма.


Новелла

«Новелла» знаменует собой наиболее чистый образец новеллистического жанра рассказа о «необыкновенном происшествии», в данном случае выписанном на фоне странно неподвижной природы, представляющей собою как бы подобие эффектной театральной декорации.


Эгмонт

Трагедия Гете изображает начальный момент Нидерландской революции XVI века, первой буржуазной революции в Европе.


Рекомендуем почитать
Собрание сочинений в десяти томах. Том девятый. Воспоминания и встречи

В девятый том Собрания сочинений входят путевые заметки: «Из «Итальянского путешествия», «Кампания во Франции», а также «Праздник святого Рохуса» и воспоминания о встречах с Шиллером и Наполеоном.


Собрание сочинений в десяти томах. Том третий. Из моей жизни: Поэзия и правда

«Поэзия и правда» — знаменитая книга мемуаров Гете, над которой он работал значительную часть своей жизни (1810–1831). Повествование охватывает детские и юношеские годы поэта и доведено до 1775 года. Во многих отношениях «Поэзия и правда» — вершина реалистической прозы Гете. Произведение Гете не только знакомит нас с тем, как складывалась духовная личность самого писателя, но и ставит перед собой новаторскую тогда задачу — «обрисовать человека в его отношении к своему времени».


Собрание сочинений в десяти томах. Том второй. Фауст

По словам А. С. Пушкина, «Фауст» есть величайшее создание поэтического духа, он служит представителем новейшей поэзии, точно как «Илиада» служит памятником классической древности.


Собрание сочинений в десяти томах. Том восьмой. Годы странствий Вильгельма Мейстера, или Отрекающиеся

В восьмой том входит роман Гете «Годы странствий Вильгельма Мейстера, или Отрекающиеся» (1829).