Был и остался плутом Амур. Доверься — обманет!
Шепчет притворщик: «Поверь ну хоть на этот-то раз!
Мне ли с тобой плутовать? Моему ты отдал служенью
Всю свою жизнь, все стихи. Я — благодарный должник.
Видишь, и в Рим за тобой поспешил. А зачем? Захотелось
Здесь, на чужой стороне, радость тебе подарить.
Жалобы слышу, что нет у римлян к приезжим радушья,
Если ж Амур прислал, гостю и ласка и честь,
С благоговеньем ты смотришь развалины старых строений,
С чувством проходишь по всем достопочтенным местам.
Выше всего ты чтишь обломки статуй — наследье
Скульптора, в чьей мастерской гащевал я, и не раз.
Образы эти — творенья мои. Прости, не пустою
Тешусь я похвальбой, сам же ты видишь, я прав.
Ты мне ленивей служишь — и где ж они, прелесть рисунка,
Краски живые твои, воображения блеск?
Снова, друг, потянуло ваять? Что же, греческой школы
Двери настежь — запор не наложили года.
Вечно юный наставник, лишь юных люблю я: претит мне
Трезвый старческий ум. Смело! Вникай и поймешь:
Древность была молода, когда те счастливые жили!
Счастлив будь, и в тебе древний продолжится век.
Нужен предмет любви? Я дам. Но высшему стилю
Только сама любовь может тебя научить».
Так он внушал, софист, а я и не спорил. Властитель
Мне повелел, и увы! — я подчиняться привык;
Он же предательски слово сдержал: дал предмет, но для песен
Времени не дал. Никак мысли собрать не могу!
Речь влюбленные взглядом ведут, поцелуем, пожатьем
Рук, особым словцом — и полусловом порой!
Сорванный вскользь поцелуй, да шепот и лепет любовный —
Гимн такой отзвучит и без отсчета слогов.
Музам ты верной была подругой, Аврора. Ужели
Сбил и Аврору с пути этот беспутный Амур?
Вот предстаешь ты его наперсницей мне: разбудила
И к алтарю зовешь праздник ему отслужить.
Чувствую кудри ее на груди. Я шею обвил ей.
Спит, и мне на плечо давит ее голова.
Радостное пробужденье! Часы покоя, примите
Плод ночных услад, нас убаюкавших в сон.
Вот потянулась она во сне, разметалась на ложе,
Но, отстранясь, не спешит пальцы мои отпустить.
Нас и душевная вяжет любовь, и взаимная тяга,
А переменчивы там, где только плотская страсть.