Собрание сочинений. Том I - [67]

— Это я, Брут. — сказал БЯ, и за этими словами растянулся нафталиновый шлейф.

Сипович вскинул бровь, и она оцарапала потолок. Нередко при виде БЯ у людей появлялись все признаки отравления ядами: рвота, понос, судороги, спутанность сознания и кома — причем, зачастую одновременно.

— Съезжаете? — пропел БЯ, заливаясь соловьем. — Расскажите в деталях.

— Нет.

— А чай у вас есть?

— Нет.

— Может, стул?

— Сломан.

— С другой стороны, можно и на ковре посидеть.

— Клопы.

— Я могу постоять.

— Сквозняк.

БЯ встретил сопротивление, к которому был готов. Таково было бремя человеческое, что его оскорбляли, били, его унижали и даже устраивали настоящую травлю, но волю его сломать еще никому не удавалось. Он побеждал лучших из лучших.

— Что-то произошло, не так ли? Поговорите со мной, — умоляюще промурлыкал он.

Сипович мыслил стремительно. У него возникла идея монетизировать дальнейшую беседу, установив свой тариф. Благоухание пятитысячных купюр проникло на закрытую территорию нафталинового чистилища.

— Я переезжаю, — сказал он, активно сигналя глазами.

— И это все? — БЯ не верил своим ушам. Душа его имела особые рецепторы, которые распознавали дурно пахнущие истории с точностью до нескольких метров.

— Купите квартиру, — сказал Сипович, открывая торги.

— У меня уже есть квартира.

— Где одна, там и две.

— Зачем мне две?

— У вас примитивное мышление. Распахиваете двери пошире, запускаете десятков пять гастарбайтеров — и вот вы царь нелегалов. В Узбекистане установят ваш памятник. А вы знай себе машете скипетром туда-сюда, не жизнь — сказка.

БЯ представил свои бронзовые копии, разбросанные по ташкентским площадям, и картинка ему понравилась.

— Могу я посмотреть документы на квартиру? — деловито поинтересовался будущий царь.

— Вы еще потребуйте от меня брачный договор! Вы что, дикарь? С такими замашками жить вам в коробке из-под холодильника. Русский человек верит на слово, потому что честное слово выше всяких печатей. У меня миллиард в банке. Для меня, внебрачного сына князя Монако, деньги второстепенны. Просто хочется сделать что-нибудь хорошее. Отдам квартиру как родному брату — двадцать миллионов.

Цифра лишила БЯ дара речи, нули стиснули его плотным кольцом и дружно отправили в нокаут. Для однокомнатной квартиры площадью в 20 квадратов цена не то что кусалась, она вгрызалась и рвала на куски.

— Не многовато ли? — проблеял БЯ, выкашливая последние эмоции.

— Что вы понимаете в недвижимости!

— Дам пятьсот рублей.

— Надеюсь, не мелочью? Жестокий человек — но я вас люблю. Беру калькулятор и жму на минус. Отсчитывайте, пока я не передумал, и я вам что-нибудь где-нибудь подпишу.

— То есть как? — засомневался БЯ, который относился к своим скромным сбережениям с особой теплотой. — Это что, мошенничество?

Сипович попытался упасть в обморок, но у него не вышло.

— Типун на язык вам и всему вашему роду вплоть до десятого колена. У меня мать нотариус, а отец — сидит. Я знаю, как дела делаются, закон для меня — не пустое слово. Мне необходим лист бумаги формата А4. Внимание — чистый! Будем оформлять договор купли-продажи.

К сожалению для Сиповича, дальнейшее развитие сделка не получила. Потенциального клиента не устроили условия договора, главным образом из-за того, что договор носил характер устного творчества.

— Послушайте, может, хотите подергать удачу за хвост или за что-нибудь еще? — В вытянутой руке Сиповича возникла лоснящаяся колода карт. — Выигрываете вы — квартира ваша, выигрываю я — деньги мои.

БЯ, у которого зачесались глаза, нервно сморгнул — ключи от квартиры щекотали авантюрную сторону его личности.

— Можно, — сказал он, хлопая ушами, как довольный слон.

— Первый раз играю. Как вы сказали — козырь?.. Надо запомнить.

Несмотря на то, что Сипович, с его слов, играл впервые, карты дымились в его невероятно ловких руках. Он обстреливал БЯ козырями, затем колода перезаряжалась, и новый залп козырной картечи превращал боевой настрой соперника в унылое решето. Порой казалось, что арсенал Сиповича неиссякаем, и козырей у него настолько много, что их численность значительно превышает количество карт в колоде.

Игроки входили в спортивный азарт, показывая отменную строптивость, тем не менее дух дружественности состязания постепенно затуманился беспочвенными обвинениями. БЯ стал невероятно подозрителен: ему казалось, что он угодил в злодейскую ловушку и она вот-вот захлопнется. Апогеем послужил инцидент, в результате которого открылась неприятная подробность: к концу игры Сипович остался с шестью тузами, причем козырными. Столь невероятное стечение обстоятельств показалось БЯ заранее спланированным, о чем он не преминул высказаться вслух.

— Шулер!

— От шулера слышу! Нараздавал мне тузов, это что за фокусы!

— Откуда у тебя шесть тузов, скотина?!

— Может, тебе еще пароль от сейфа сказать?

Внезапно атмосферное давление резко упало, шквалистые порывы ветра, словно играючи, сорвали занавески с окон; подобно тропическому циклону, в комнату ворвался суровый, непрошибаемый на эмоции амбал, который с трудом втискивался в полицейскую амуницию.

Сипович бросился ему на шею, как влюбленная дева, и чувствительно вздохнул. Матерый картежник прижался к мощной груди и, мечтательно теребя пуговицу, патетически промолвил: