Собрание сочинений. Том 4 - [155]

С Дашей? «Милая женушка, она и не подозревает даже, как ее нелепый муж мучается! И пусть не подозревает. Пусть спокойно моего ребенка носит, — незачем ее тревожить, впутывать!». Да и что же может присоветовать Даша? Это не институт — это жизнь! Даша и нынешнего состояния-то шахт не знает!

С Андреем? Эта мысль тоже часто приходила Виктору — каждый раз он тут же ее и отшвыривал. Он знает, что скажет Андрей. И спрашивать нечего. Андрей всегда был человеком осторожным, верных дорожек; ни фантазии в нем. ни риска. Он скажет то, чего не хотел бы слышать Виктор, что он и сам отлично знает. Довольно с него и обидных слов старика Горового! «Они все только одно и умеют: подрезать крылья! — с несправедливостью, столь свойственной ему в горькие минуты, думал Виктор. — Окрылять человека не их дело!».

Оставался один Светличный — вечный советчик, вечный учитель.

«Да, надо, надо потолковать со Светличным!» — часто говорил себе Виктор и все откладывал да откладывал беседу.

Он сам злился на себя за это. «Да что я, боюсь его, что ли? С какой стати? Не о разбое же хочу потолковать с ним?». Но тут же, как всегда, немедленно себя и оправдывал. «А зачем мне к нему на поклон идти? Что он мне может сказать? Сам по уши в прорыве сидит, не знает, как выбраться!».

Виктор принадлежал к той счастливой и одновременно несчастной породе людей, которые легко, без всяких усилии со своей стороны, приобретают друзей и так же легко их и теряют. Люди охотно брали Виктора в приятели, полюбив с первого взгляда — его нельзя было не полюбить! — и с первого же взгляда угадав в нем душу честную, прямую, открытую, на подлость и лукавство не способную.

Терял же друзей он сам из-за нетерпеливости и шершавости своего характера.

Чтобы ладно жить в коллективе, надо уметь притерпеться друг к дружке, как притираются в спорой работе одна к другой все части сложной машины. Как раз этого Виктор и не умел! Он не умел быть снисходительным к товарищу, не умел уступать, не терпел руки над собою; был вспыльчив, переменчив, заносчив, ершист, порою даже просто несправедлив. Правда, как никто другой, умел он сам, по доброй воле, прийти к обиженному и, глядя прямо в лицо, сказать: «Бей! Я — виноват!» — но для таких порывов ему всегда нужно было время.

Сейчас оно еще не настало. Виктор и сам не почувствовал, как отстранился от своих старых товарищей, как легко и беспечно, хоть и на время, потерял их и оказался совсем одиноким. Один — в своем пустынном кабинете, один — в своем «голубом экспрессе», один — в шумной и вчера еще родной шахтерской семье. Но ему недосуг было даже замечать это одиночество; он, как шкив на ободе, был вечно в движении...

Пятнадцатого мая произошло новое событие в жизни Виктора Абросимова и его треста: «Крутая Мария» выполнила суточный план. Светличный сдержал слово.

Он сам же первый и доложил об этом управляющему.

— A-а! Вот это — хорошо! — обрадовался Виктор, но тотчас же и постарался скрыть свою радость. Не мальчишка же он, в самом деле! Выполнили план, ну и правильно! И должны выполнять. Закон службы. Он ворчливо спросил: — А завтра что будет?

— И завтра, и послезавтра будет то же, — не обижаясь, ответил Светличный.

— Это — твердо?

— Твердо.

— Ну-ну! — притворяясь равнодушным, сказал Виктор. — Поживем — увидим!

Он хотел на этот раз выдержать характер, который сам себе задал: характер крутого и скупого на похвалу начальника. Он даже на шахту к Светличному не поехал.

Но дома, за обедом, не утерпел и похвастался:

— Сегодня «Крутая Мария» выполнила суточный план. Найдется у нас рюмка водки, Дашенька?

В первый раз за весь тревожный май видела Даша мужа улыбающимся.

— Найдется! — ответила она. Потом вдруг прижалась к Виктору и чуть не заплакала.

Это был маленький, нечаянный праздник в семье Абросимовых. Праздник не только Виктора, но и его жены. И хотя Даша сама и не работала сейчас на шахте, и этот уголь, вокруг которого так много было и хлопот и тревог, ни ей, ни ее мужу лично и не принадлежал, и хотя то, что «Крутая Мария» выполнила суточный план, ни единой копейки не прибавляло к доходам семьи Абросимовых — Даша была счастлива, потому что счастье наших женщин прежде всего в успехе того дела, которому служит муж.

Только на третий день Виктор приехал, наконец, на «Крутую Марию». Нашел Светличного на наряде и при всех обнял его и поздравил.

Затем перешли в контору.

— Теперь тебе, Федя, надо свой долг погашать! — нетерпеливо потирая руки, сказал Абросимов, когда они оказались одни.

— К концу квартала обещаю долг полностью ликвидировать.

— А — больше? — осторожно спросил Виктор.

— Что — больше?

— На большее у тебя охоты нет?

— Не понимаю я тебя, Виктор Федорович! — откровенно сознался Светличный. — Объяснись!

В этом кабинете когда-то шел Виктор Абросимов с товарищами в дружную атаку на Деда. Шел, упоенный верой в свои богатырские силы, и казалось ему: все легко, все достижимо. Один лаву пройду, один горы сворочу!

В этом кабинете все так и осталось по-старому, как было в патриархальные времена. Тот же простой, некрашеный стол. Стулья и лавки вдоль стен. Несгораемый шкаф почему-то буро-зеленого цвета. Телефон. Да большая сиреневая калька на стене: план горных работ. Впрочем, калька новая...