Собрание сочинений - Том 3 - [10]

Не успев в словесных убеждениях, стали они просить его, яко друга, чтобы он побывал в Саровской пустыни. Но он и от этого дела отрекался; однако же по многой просьбе и молению их едва согласился идти туда. Итак, помолясь Богу, пошел и этот, с позволения настоятеля на отлучку, по той же дороге, по которой ходили и два брата, два друга его.

Егда подошел и сей к Саровской пустыни и вышел из лесу на то же место, на котором молились прежде оба его друга, и увидел монастырь, то вдруг несказанно возрадовался и от радости начал молиться усердно на церковь Божию в духовном восторге. И егда моляшеся, тогда у десныя его руки три первые персты сложишася сами о себе воедино и моляшеся ими, возлагая на себя образ Святаго Креста. По молитве же, удивляшеся попремногу, како персты его сложишася сами о себе, тогда как прежде ему и в ум даже не приходило никогда троеперстным сложением молитися. И пришел он в Саровскую пустынь, где увидел образ монашеской жизни благочинной, трудолюбивой, и церковную службу Божию устава доброго, и вся благая, деющаяся к получению Царствия Небеснаго: и, взошед в дружество с тамошнею братиею, особенно с приятелями друзей его, стал с ними вести беседы о своем состоянии.

Много внушала ему Саровская братия о Святой Церкви от Священного Писания и чрез немалое время, при содействии помощи Божией, возмогла и сего упрямого в расколе третьего брата вразумить и обратить к Святой Церкви. Итак, и третий брат оставил раскольническое суеверие и сделался сыном Православной Церкви.

Потом распростился он с Саровскими отцами и, испросивши их благословения, возвратился в Берлюковский скит к двум друзьям своим и пересказал им все, что с ним было.

И стало их уже в Берлюковском скиту тричисленная единица правоверных между множества жестоких раскольников...

По некоем времени, при Божией помощи, приобрели они в том скиту к своему единомыслию несколько раскольников; и стало такое отступление от раскола известно всем, отчего в Берлюковских раскольниках произошел великий мятеж, смущение и ропот, а на Алексея с товарищи — великая ненависть, ибо их сочли за развратителей благочестия. И стал тут Алексей с единомышленниками своими защищать явно Святую Церковь и обряды ее, а раскольников, яко неправоверных, обличать. И по многой распре той бысть общее согласие, а особенно со стороны раскольников, надеющихся на житие и молитвы, удостовериться чудом. И положиша, яко евреи, имеющие ревность не по разуму, такое условие, чтобы по посте и молитве, поставить котел в руку глубины, налить его водою, а на дно котла положить крупного песку; потом котел разварить огнем, воду вскипятить и, когда вода закипит белым ключом, опустить в воду голую руку и достать со дна котла песку, помолясь Богу, чтобы, чья будет правая вера, того и рука осталась бы неврежденной.

Сделавши такое условие, положили они с обеих сторон несколько дней поститься и молиться Господу Богу, да явит Он им Свою милость.

И было с обеих сторон усердие великое, пост и молитва прилежные.

И явил Господь Бог, видя усердие, благодатное чудо для показания истины и для душевного спасения.

По окончании назначенных дней поста и молитвы собрались все в назначенное ими место, поставили котел с водою, подложили огонь и разварили воду так сильно, что она заклокотала. Но тут вышла пря, кому из котла прежде вынимать песок. Но Алексей настоял, чтобы скитянам от большего их числа вынимать первым, поелику тех было более нежели в десять крат, да притом же они и присоветовали, чтобы чрез такое чудо явлено было, чья вера истинная.

И было с обеих сторон прение великое.

Наконец Алексеевым настоянием и разными доказательствами принуждены были скитяне избранному от себя на то ревностнейшему по расколу брату повелеть вынимать песок из клокочущего котла. Великое было усердие и ревность того брата, но и страх не меньше.

Помолясь Богу, приступил скитянин тот к котлу; но как только вложил голую руку в кипящую воду и опустил кисть руки, то руку его так сварило, что сей ревностный скитянин отбежал от котла с великим воплем.

Потом скитяне принудили и Алексея приступить к котлу. Оградив себя крепкою верою и крестным знамением и сотворив над котлом тремя перстами знамение Креста Господня, опустил и Алексей в кипящий котел всю голую правую руку и, захватив со дна горсть песку, вынул и показал его всем тамо бывшим и зрящим.

Рука же его бысть цела и здорова.

Таковым чудом приведены были Берлюковские скитники в великое изумление и, оставивши раскол, обратились в Православие, а некоторые ожесточенные в расколе разошлись.

И распростреся о сем чудеси слух по всей стране той; а Алексей с духовными и единомышленниками своими собратиями вышли из Берлюковского скита и водворились по родным православным монастырям.

О чудесном же том событии извещено было и в Саровскую пустынь, и в другие места во славу Пресвятаго Имени Божия и Святой Церкви Его».

Вот что рассказано мне было именитым мологским купцом Мальцовым, и глубоко затронул сердце мое рассказ этот.

В 1790 году, бывшу мне по тому же сбору в Санкт-Петербурге, я по совету одного, со мною прилучившегося из Керженских скитов, монаха Паисия вошел с ним вместе из любопытства в Петропавловский собор, что в крепости, посмотреть на Литургию. Стали мы с Паисием вблизи и прямо против Царских врат. По окончании Литургии священник, по обыкновению, осенил людей крестообразно рукою с возглашением: «благословение Господне на вас» и т. д. Тогда, по действу врага рода христианского, нападе на меня страх и ужас и яко стрела вонзися в мое сердце, и я почувствовал нестерпимую тошноту, а в голове боль такую, что даже в глазах потемнело. Не терпя более быть в храме, я в ту же самую минуту, быстро вышедши из церкви, яко изумленный, бежал до Апраксина переулка, где квартировал в доме петербургского купца Никиты Федорова Ямщикова. В этом доме тогда устроена была моленная, старообрядческая часовня «перемазанской» секты, и при ней беглые попы проживали. Там проживали и приезжие монахини из разных старообрядческих монастырей. Я тогда в такое изумление пришел, что встречные люди казались мне точно какие деревья. И когда я пришел в двор дома Ямщикова и когда в покои вошел, все показывалось в глазах моих, яко дым, да и самый дом представлялся мне в ином виде. Встречая там знающих мне людей, я спрашивал: