Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения - [12]

Что не строю, не горожу,

А с блокнотом, как барин, хожу.

Опускалися сумерки тихие,

Горизонт мирной молнией вспыхивал,

Зорил нивы, хлеба наливал,

Дружбу с порохом порывал.

Млели в зарослях травы росистые,

Оголтело гремели российские

Курско-тульские соловьи,

Земляки и коллеги мои!

1967

Вечное обновление

Вот в зима не у власти.

Вот и морозы бессильны.

До исступления страсти

Стонут лягушки в трясине.

Горлом весенних промоин

Хлынуло половодье.

Грач, монастырский крамольник,

Каркает на огороде.

Гром из большого окошка

Выглянул и засмеялся,

Рупором сделал ладошку,

Крикнул: — Мой конь застоялся!

И покатил на телеге,

И загремели колеса.

Дождь в своем первом забеге

Высказался многоголосо.

Что это? Вдохновенье,

Творческая разрядка,

Вечное обновленье

Вечно того же порядка!

1968

Любите слово!

Разъезд Разнежье,

Станция Раздоры,

Село Елань,

Деревня Вишняки.

Создал народ наш

Слов златые горы,

Стихов

Золотоносные пески.

Любите слово!

И оно — природа,

Цветенье

Плодоносящих садов.

Как из окна,

Глядит душа народа

Из коренных,

Видавших виды слов.

— Не окай! —

Я с улыбкою игривой

Сказал волжанке,

Статной и прямой.

Она взглянула

И призналась:

— Милый,

Скажу на «а»

И делаюсь немой.

Она смущалась:

— Я слова теряю,

Когда на «о»

Бросаю говорить!

— Гражданочка!

Да я не укоряю,

Мне самому

Вот так бы говорить!

1968

Сокол

Сердце сокола вскормлено риском,

И звенит оно, как тетива.

Не гранит ему обелиском,

А безбрежная синева.

Сокол этот землею подарен,

Полетит он, держи не держи!

Сокол этот зовется Гагарин,

А летать он учился во ржи.

На смоленском проселке у Гжатска,

Где ни облачка не видать.

Где так хочется к небу прижаться,

Бесконечность Вселенной обнять!

1968

Горизонт

Степь безбрежна,

Даль бескрайна,

Горький запах чебреца.

Горизонт — все та же тайна

Без начала и конца.

Он зовет и убегает

Из-под ног, из-под копыт.

Ясной звездочкой мигает,

Яркой фарою слепит.

То чернеет, как черника,

То, как голубь, сизоват,

То алеет земляникой,

То лимонно-бледноват.

Он в степи такой высокий,

Откровенный и большой.

За озерною осокой

Воду черпает ковшом.

Чтобы Млечный Путь напился,

Как верблюд среди степей,

Чтобы каждый торопился

К голубой черте своей!

1968

Костромская сторонушка

Речки Меря и Сендега, Покша и Куекша,

Костромские разливы, луга и леса,

Возле вас беззаботно кукушкам кукуется,

Мелким пташкам поется на все голоса.

Я бродил по тропинкам и стежкам Некрасова,

В Шоды ездил, на Мезе-реке побывал.

Видел я и людей, и природу прекрасную,

И для песен слова в Костроме добывал.

Заглянул в Щелыково, на долину Ярилину,

Постоял у недремлющего родника.

Не забыл, навестил и Прасковью Малинину

И спросил у нее: — Как надой молока?

Как доярки? — Да вот они, спрашивай сам уж! —

А доярки прижались стыдливо к дверям.

Я шутить: — Ненаглядные, скоро ли замуж?

— Скоро, скоро, но только не нам — дочерям!

Костромская сторонушка, заводи синие,

Полевые, речные, лесные края,

Лен цветущий, луга, комбинаты текстильные,

Вас нельзя не любить — вы Россия моя!

1968

* * *

В недвижных зеркалах воды

Задумались осенние сады.

Ненастье встало тяжело, свинцово,

Как серый волк с картины Васнецова.

Лес видится навылет и насквозь,

Озябшая рябина — кисти врозь,

А можжевельник, забияка-парень,

Зажег зеленый, нестерпимый пламень.

В охапку я беру его: — Дружок! —

И руки можжевельником обжег,

И шибануло спиртом муравьиным,

И потянуло летом соловьиным.

Как в сказке, у меня усталость с плеч,

Я пробую костер в лесу зажечь.

Ура! Зажег! Запахло синим дымом,

Вдохнул в себя и стал непобедимым.

И милы мне осенние кусты,

Возьму за ветку, а они: — Пусти! —

Пущу — и куст осенний гимн поет,

И дождичком холодным обдает!

1968

Звездные дали

I

Кто на землю глядел из далей звездных,

Тот красоту почувствовал сильней.

Тому стал ближе день зимы морозной,

Озера глубже и рассвет синей.

Тот только и мечтал о приземленье,

Чтоб на луга смоленские взглянуть,

Чтоб в самом первозданном изумленье

К цветущей вишне губы потянуть!

II

История! Мы все тебя творим.

Кто пашет землю, кто пласты рубает,

К бесчисленным профессиям твоим

И космонавтов надобно добавить.

Завидуй нам, великий Геродот,

На время на свое пребудь в обиде!

Над площадями наших городов

Гагаринской улыбки ты не видел.

История! Ты каждый миг в борьбе.

Как жаль, что Циолковский не проснется,

Когда корабль — итог его труда —

Луны холодной в космосе коснется!

III

Ну что, бензин, в отставку? Есть горючее,

Которому ты с ходу сдашься в плен.

Произошла замена неминучая,

История всей жизни — цепь замен.

Почтим тебя минутою молчания,

Смахнем с лица прощальную слезу.

И вдруг бензин нам сделал замечание:

— До космодрома я вас повезу!

1968

* * *

Неудержимо, как вода в арыке,

Несутся мысли чувства орошать.

Шумят они, как женщины на рынке,

И жизни этой их нельзя лишать.

Они идут, как пьяные, в обнимку

На трезвую шеренгу звонких слов.

Их надо вылить в форму, дать обминку,

Снять заусенцы с грубостью углов.

Станок включаю и точу и режу,

Сверлю сверлом из стали «самокал»

И смело в неизведанное лезу,

Держа в душе вольфрамовый накал.

А пламень упадет — сойду с Олимпа

В равнины и леса, где бересклет.

Где с царственной листвой рассталась липа

И обнажила черный свой скелет.

Нагнусь к земле и тихо обнаружу

Счастливою усталостью своей,

Что солнышко не смотрит больше в лужу,

Там только оттиск личности моей!