Но где и как должен свершиться этот путь?
Чтобы не было никаких недомолвок, я со всей резкостью и прямотой отвечу на этот вопрос.
Самым верным, а может быть, и единственным путём (последнего я не решаюсь утверждать) я считаю фактический затвор, фактическое удаление в пустыню, фактическое подвижничество. Подвижничество св. Антониев великих и Макариев. Подвижничество не для самоспасания – а для достойного служения Богу, людям и миру. Для служения в духе того нового христианства, о котором я говорил.
Теперь наступает время, когда, удаляясь для единоборства с тёмными силами зла в пещеру, отшельник уже обращён лицом от прошлого к будущему. И там, в этом будущем, прозревает великие мировые события, предсказанные Христом, отдалённый гул которых уже слышит чуткое человеческое ухо. Прозревает с ужасом и скорбью мерзость и запустение на святом месте, кровавое столкновение народов, безумие людей зла, пирующих во время чумы, и за всеми этими знамениями почти эмпирическим зрением видит страшный образ того, кто будет до ужаса подобен Христу, до ужаса Ему противоположен. Образ последнего самоутверждения Зла – в образе Антихриста.
Отшельник новой эпохи, уходя в пустыню, уже с полной религиозной ясностью должен ощущать, что он идёт не в пустыню, а через пустыню. Что он идёт в мир, ибо за скорбью тёмных предчувствий уже с новою силой загорается в нём огонь ревности о Грядущем со славою>734. С радостью чувствует душа первые лучи новой религиозной жизни, почти осязательно начавшегося преображения. Ещё немного, ещё одно усилие добра – и раздвинутся своды небесные, мир содрогнётся, как умирающий больной, и разом засияет новое небо над новой, прекрасной, нетленной вечной землёй>735.
От веры, от учения Господня
Вы отделили жизнь,
И в ней никто христианином
Быть уж не берётся.
Г. Ибсен «Бранд»
Религия и жизнь – два начала, которые по самой природе своей стихийно стремятся одно к другому: религия без жизни – мёртвая религия; жизнь без религии – мёртвая жизнь. Подлинная правда Христова только там, где религия и жизнь соединяются вместе.
Зло мира всегда с величайшим напряжением стремилось разорвать связь этих двух великих начал, положить между ними бездонную пропасть, разжечь непримиримую вражду. Ибо религия и жизнь, слившиеся друг с другом, непобедимы для зла. Для того чтобы победить жизнь, необходимо оторвать от неё религию. Для того чтобы победить религию, необходимо оторвать от неё жизнь.
Вот почему история мира, в конце концов, есть история слияния религии и жизни, или, точнее, стремления к этому слиянию. То близко-близко подходя своею жизнью к религии, то безнадёжно от неё отрываясь, человечество изведало все ужасы разрыва религии и жизни. В эпохи великих религиозных движений религия и жизнь со стихийною силой стремились друг к другу, в эпохи упадка снова разверзалась пропасть, и снова задыхалось человечество без религии, а религия гасла, не питаемая жизнью, как огонь без воздуха.
Ни в ком так цельно, так абсолютно не соединялась религия и жизнь, как в личности Богочеловека. Христос был живым свидетельством против злых сил, разрывавших религию и жизнь. Зло для торжества своего должно было разделить религию и жизнь в самом Иисусе Христе, а это значило разделить в Нём естество Божеское и человеческое. И действительно, религиозное сознание первых веков христианства искушается страшными искушениями, которые достигают своего высшего напряжения в ересях Ария, Евтихия, Нестория и др. Но борьба против истины, лицом к лицу, оказалась для зла не под силу. Слишком сильна была религиозная жизнь, чтобы можно было извратить религиозное сознание даже такими соблазнительными своей «очевидностью» истинами, как арианство со всеми его разновидностями.
В эпоху первых веков христианства религиозная жизнь горела ярким пророческим пламенем; в эпоху, когда учение Христа выливалось в форму догматов, она горела ровным ярким светом. Вот почему у Церкви хватило сил сказать своё «неслиянно и неизменно, нераздельно и неразлучно»>736 и таким образом отбросить врага, который хотел отравить самый источник стихийного стремления религии и жизни к воссоединению, который хотел одним ударом рассечь их навсегда.
Истина восторжествовала: ереси в области догматической были отвергнуты. Но зло не было уничтожено. Оно ушло глубоко, под самые корни религиозной жизни, и там принялось за свою страшную работу, медленную, незаметную, но упорную и разрушительную. Оно не смогло победить человеческое сознание – и стало отравлять человеческую волю. Оно не смогло разделить два естества в Христе догматически – и стало раздирать безжалостно и безбожно Того же Христа в жизни.
Ереси Евтихия и Нестория были побеждены, но не убиты. Долгие века подпочвенной работы сделали её могущественнее, чем когда бы то ни было. И наконец, в наше время она открыто и властно заявила о себе.
«Торжествующая ересь» наших дней уже не говорит, что в Христе два отдельных естества: Божеское и человеческое, – она говорит то же, но другими и ещё более страшными словами: религия – христианство, Евангелие – не могут теперь же осуществляться в жизни, это лишь идеал. Религия и жизнь несовместимы. Попытки совместить их – «максимализм», «гордость», «брандовщина». Жизнь – тварь, она не может слиться с религией – Христом!