Собрание сочинений. Том 1. Второе распятие Христа. Антихрист. Пьесы и рассказы (1901-1917) - [167]

И вдруг точно огнём вспыхнули в его мозгу слова:

– Остановись!.. Погибнешь!..

И о. Сергий судорожным движением, точно кто-то держал его за руки, захлопнул книгу.

Он едва стоял на ногах. Холодный пот выступил на лбу. Глухими ударами стучала в висках кровь.

…Куда же? Куда же теперь?

В келье он оставаться не мог…

К о. Савватию!

…Да, да, конечно… Он не спит ещё… Читает правила…

Почти бегом, точно боясь, что ему помешают, о. Сергий бросился из кельи.

* * *

Келья о. Савватия стояла совсем отдельно, на самом конце сада. Сквозь распустившиеся кусты сирени тускло светилось маленькое окно.

О. Сергий подошёл к двери, постучал и проговорил вполголоса:

– Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.

– Аминь, – отозвался из кельи твёрдый голос о. Савватия.

О. Сергий вошёл. Поклонился поясным поклоном, касаясь рукой пола. Принял благословение. Поцеловал холодную, сморщенную руку о. Савватия.

О. Савватий внимательно посмотрел на него и спросил:

– Ты что?

О. Сергий только тут понял, как трудно рассказать всё, что с ним случилось. Дорогой он не думал об этом. Он думал только о том, как бы скорей дойти до кельи о. Савватия. Как будто бы достаточно было войти к нему и всё сейчас же должно кончиться.

О. Савватий повторил настойчиво:

– Что у тебя?

– Я не знаю… Никогда раньше со мной этого не было…

О. Савватий молчал.

О. Сергий опустил руки и беспомощно смотрел на него.

Жёлтое, худое лицо в мелких-мелких морщинках. Прямой строгий нос. Седые, нависшие брови. Длинные чёрные чётки в левой руке, торопливо и цепко перебирающей одно звено за другим, – всё это так далеко было от того, что он только что пережил.

«Что же?.. Что же я могу сказать ему?» Сделал усилие над собой и начал рассказывать.

Слова были грубы. Не выражали того, что он хотел. Говорить так было мучительно стыдно.

О. Савватий слушал, не глядя на него, и всё так же торопливо перебирал чётки.

А когда он кончил, холодно перевёл на него свои глаза и всё тем же отчётливо-твёрдым голосом сказал:

– Разумения мало имеешь. Усердие есть. А разумения нет. По изъяснению святых отцов, знаешь ли, что разумеется под любовью царя к прекрасной деве Суламите?

– Знаю, – сказал о. Сергий.

О. Савватий поморщился:

– Разумеется любовь самого Господа Иисуса Христа к земной невесте Своей Святой Апостольской Церкви. Как о сем говорит псалмопевец: «И возжелает Царь красоты твоей; ибо Он Господь твой, и ты поклонись Ему»… И далее: «В испещрённой одежде ведётся она к Царю; за нею ведутся к Тебе девы, подруги её. Приводятся с веселием и ликованием, входят в чертог Царя»… «Сделаю имя Твоё памятным в род и род; посему народы будут славить Тебя во веки и веки»… О сем же и апостолы писали… Плоть наша аки одежда ветхая, и не о плоти нашей свидетельствуют здесь пророки…

О. Сергий смотрел на о. Савватия и почти не слыхал его слов. Он видел цепкие пальцы, перебиравшие чётки. Видел беззубый, старческий рот. Жёлтое, худое лицо и выцветшие глаза, холодно и внимательно смотревшие на него…

И чем дальше говорил о. Савватий, тем безнадёжнее и тоскливее становилось на душе.

О. Савватий кончил. Пожевал запёкшимися губами и сказал:

– О. Никанор яблони окапывает. В свободное время ходи к нему помогать.

О. Сергий хотел идти. Поклонился поясным поклоном. Но о. Савватий неожиданно спросил:

– Ты покойников видел?

– Да… видел…

– Ну вот, о смерти чаще думай… Всякая красота – в гробу смрад. Одна у нас красота нетленная… Плотская красота – обольщение дьявольское… Ты на эту красоту посмотри в гробе… Какой дух от неё пойдёт… Ну вот… Ступай. Правила на сон грядущий прочти. Сто поклонов. Ступай теперь…

И снова он благословил его торопливым крестом и дал поцеловать жёлтую, холодную руку…

* * *

О. Сергий вышел из кельи о. Савватия в страшной тоске. Последние слова о смерти только увеличили эту тоску…

…Идти к себе. Опять в ту же душную, тесную келью…

О. Сергий даже не старался заставить себя сделать это…

Машинально повернул он направо и пошёл по тропе, которая через сад вела в лес и монастырские луга.

О. Сергий шёл быстро. Стараясь ни о чём не думать и ничего не замечать кругом. Прошёл сад. Отворил низенькую железную калитку – вышел в лес… Его тянуло туда, где будет открытая даль, свободный простор. Где не будет духоты, узких стен. Где ветер летит без всяких преград, свободно и радостно…

О. Сергий шёл, не замечая времени. Не зная, куда он идёт. Не думая о том, что будет с ним дальше. Он чувствовал только одно – надо идти скорей туда, где широкое поле, где нет белых душных стен.

Лес становился реже. Поляны открывались одна за другой – точно зелёные озёра. Потянулось мелколесье… Тонкие белые берёзки…

А вот наконец и простор, и даль.

О. Сергий остановился.

Было почти светло. Солнце не взошло ещё. На всём лежала нежная утренняя пелена. Но прозрачная даль уже открылась кругом.

Слёзы тихого восторга подступили к горлу о. Сергия. Он не мог стоять от волнения. Обхватил рукой берёзу и прижался головой к её стволу.

Стоял в полузабытьи. В трепетном, неясном ожидании.

И вот опять открывается перед ним священная книга, но теперь он не читает мёртвые буквы… Он видит перед собой ушедшую в века жизнь…