Собрание сочинений. Том 1. Стихотворения - [54]

Шрифт
Интервал

Не он поет — поет пригорок,
Не он поет — поет река,
Поет народ, поет Россия,
Поют ручьи, поют овсы,
Поют-звенят дожди косые,
Поют шмелиные басы.
Светясь от солнечных накрапин,
Поет листва, а с ней и синь,
Поет земля, поет Шаляпин,
Он у земли любимый сын!
1965

Весенняя мелодия

Опять звенит в весеннем небе
Неумолкающая нить!
Любая птица — даже лебедь —
Спешит свое гнездо завить.
Воды весеннее верченье
С земных и зимних рубежей
Смывает все нравоученья
Всех лицемеров и ханжей.
Весна! Любовь пиры пирует
Под звон бокалов и речей,
Она по гнездам квартирует
И подымает крик грачей.
Она стоцветна и стозвонна,
Сторадостна и стозвучна.
Она во всем живом свободна —
От человека до ручья!
1965

Моя героиня

На горячей груди паровоза
Тихо тает снежок января.
Ты приехала из колхоза
В город мой, героиня моя.
Одеваешься не по-московски,
Ну да это совсем не беда.
Чуть глаза по-уральски раскосы,
Зубы — белые жемчуга.
Брови — две золотистых лисицы,
А вернее — вечерний закат.
Ненакрашенные ресницы
Лучше крашеных во сто крат.
— Как у вас там? —
Смеешься: — Порядок!
Зиму встретили, ждем весны,
Днем работаем, вечером на бок,
Спим и видим хорошие сны.
А чего нам? На ферме моторы,
Электричества хоть отбавляй.
Выйдешь в поле — такие просторы,
Что куда там придуманный рай!
От тебя, полевая Россия,
От улыбки льняной и ржавой
Веет молодостью, и силой,
И уверенностью озорной.
1965

Первый танк

Первый советский танк, который вошел в Прагу, освобождать ее от фашистов, поднят на пьедестале.

Первый танк, что ворвался в Прагу,
Нес в броне своей дружбу и правду,
Не карающим был он мечом —
Подпирающим, добрым плечом.
Утопал он в цветах пражанок.
Это было действительно так!
Люди в Праге спокойно рожают,
Потому что есть первый танк.
В гимнастерке солдатской, защитной,
Грудь не пряча стальную свою,
Он стыдится чуть-чуть — не взыщите,
Если я без работы стою!
Нам твоя безработица нравится,
Нам она, как застольная здравица,
Как признание в первой любви,
Как братание между людьми.
Стой, земляк, на своем пьедестале,
Знай, челябинский хлопец, о том,
Что уральские, крепкие стали
Мы теперь не войне отдаем…
Май орет за окошком грачами,
Он насиживает грачат.
По маршруту Москва — Градчаны
Самолеты спокойно летят.
1965 г.

* * *

Там где частый ельничек,
Рыжики, волнушки.
Хорошо сумерничать
У лесной избушки.
В туеске берестяном
Спелая брусница.
Тихо над деревьями
Пролетает птица.
Муравьи шевелятся
В куче лесповала,
Все еще не ленятся,
Все еще им мало!
По тропе таинственной
Возле двух рябинок
Ходит еж воинственный:
— Кто на поединок?
Звезды зажигаются
Над макушкой ели,
Скромно дожидаются,
Чтобы их воспели!
1965

* * *

Становлюсь я все проще и проще,
Все бесхитростней день ото дня.
Не поэтому ль иволга в роще
Останавливает меня?
— Далеко ли? — А вот за грибами.
Встал, пошел, прихватил кузовок.
Стал беседовать с лесом, с ручьями,
Ни словечка от них на замок.
Птица-иволга мило на дереве
Разговаривает кивком:
— А грибы твои в ивовом тереме,
Как жар-птица с Иван-дураком.
Я и сам, дорогая, Иванушка,
Простофилюшка-простота.
Все богатство мое — полянушка,
На которой растет красота.
Грузди белые, рыжики рыжие,
И лимонная прожелть опят.
А еще сыроежки бесстыжие,
Как накрашенные, стоят!
Кузовок наполняется дивом,
Даровщинкою, чудом лесным.
Пахнет хлебом печеным и дымом,
Пахнет печкою, домом родным.
1965

* * *

С. Новикову

Волнуется волна.
А по какой причине?
Ужли идет война
И там, в морской пучине?
Так где же мир, скажи,
И кто о нем хлопочет,
Когда вода ножи
На мирный берег точит?!
Когда волна, как рысь,
Когтями бьет мне в спину,
И я кричу ей: — Брысь!
Дай я рубашку скину.
Покоя нет нигде!
И так же, как поэтам,
Возможно ли воде
Быть исключеньем в этом?!
1965

* * *

Я шел к тебе и не боялся
Ни бурных рек, ни черных дней,
Не сгинул я, не затерялся,
Я верен был любви твоей.
Порой судьба в меня вонзала
Свой беспощадный острый нож,
А сердце жить не уставало,
Я знал и верил, что ты ждешь.
Кому вся жизнь — цветы и розы,
А мне — шипы, чертополох.
Кому покой, мне — только грозы
И испытания дорог.
Все в нашей жизни очень сложно,
Мне тяжело, а я пою,
И неспокойно и тревожно
Любить тебя не устаю!
1965

* * *

Соловей мне крикнул:
      — Вить!
Я хочу гнездо завить.
Я ответил:
     — Соловей,
Дело жизненное — вей!
Вей, вей, завивай
Да скорее занимай,
Рядом вор-воробей,
Он при наглости своей
Заберется в угол твой,
И объявит: — Угол мой!
Соловей гнездо стал вить,
И запел: — Чу-вить! Чу-вить!
Песенка строительная,
Очень удивительная!
1965

* * *

По земле туманом расстелюсь,
У ручья, у тоненького колышка.
Если ты узнаешь — рассмеюсь,
И признаюсь: — Это я, Викторушка!
Попроси природу, чтоб опять
Стал я человек со всеми свойствами,
Чтобы мог средь ночи засыпать,
А с утра встречаться с беспокойствами.
Стану я луной, спущусь с ольхи,
На ветвях ветлы начну покачиваться,
Ты мне почитай тогда стихи,
Я смогу опять сосредотачиваться.
Ты меня стихами превратишь,
Пересилив мертвое и лунное,
Не в туман, не в звезды, не в камыш,
А во что-то светлое, разумное.
Под напев ручьев и щебет рек,
И под звонкий счет капели кадочной
Стану я всего лишь человек,
Мне вполне и этого достаточно!
1965

* * *

Я иду, а кругом кукование,
Всплески, всполохи и вода.
Нет ни жалобы, ни упования,
Что прошли молодые года.
Что природе мое утихание
Или то, что уж кто-нибудь стар,

Еще от автора Виктор Фёдорович Боков
Наш Современник, 2008 № 09

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Собрание сочинений. Том 2.  Стихотворения

В том вошли стихотворения 1960–1980 годов из книг: «Алевтина», «Три травы», «В трех шагах от соловья», «Ельничек-березничек», «Стежки-дорожки».


Стихи

Род. в д. Язвицы Московской обл. Родился в крестьянской семье, работал шлифовальщиком. Учился в Литинституте с 1934 по 1938 год. После был арестован и оказался в Гулаге, а затем в ссылке. Вернувшись, жил в бедности: "Я ходил месяцами с небритым лицом, вспоминал петербургские ночи Некрасова, я питался, как заяц, капустным листом, а меня покрывала и ржа и напраслина… Я ни разу. Коммуна, тебя не проклял — ни у тачки с землей, ни у тяжкого молота… Весь я твой! Маяковский и Ленин — мои!.." — он писал эти стихи о коммуне и, конечно, не знал, что именно Ленин подписал первый декрет о создании первого лагеря для политзаключенных, одним из которых стал сам поэт.


Собрание сочинений. Том 3. Песни. Поэмы. Над рекой Истермой (Записки поэта).

В том вошли песни разных лет, поэмы, книга прозы «Над рекой Истермой» (Записки поэта).


Рекомендуем почитать
Курортник

Во второй том входят следующие произведения: «Кнульп», «Курортник», «Степной волк».Повесть «Курортник» (1925 г.) — плод раздумий писателя о собственной жизни, о формах и путях преодоления конфликта между Духом и природой, личностью и коллективом.Перевод с немецкого В. Курелла.Комментарии Р. Каралашвили.Герман Гессе. Собрание сочинений в четырех томах. Том 2. Издательство «Северо-Запад». Санкт-Петербург. 1994.


О мышах и людях

В повести «О мышах и людях» Стейнбек изобразил попытку отдельного человека осуществить свою мечту. Крестный путь двух бродяг, колесящих по охваченному Великой депрессией американскому Югу и нашедших пристанище на богатой ферме, где их появлению суждено стать толчком для жестокой истории любви, убийства и страшной, безжалостной мести… Читательский успех повести превзошел все ожидания. Крушение мечты Джорджа и Ленни о собственной небольшой ферме отозвалось в сердцах сотен тысяч простых людей и вызвало к жизни десятки критических статей.Собрание сочинений в шести томах.


Робин Гуд

Роман Дюма «Робин Гуд» — это детище его фантазии, порожденное английскими народными балладами, а не историческими сочинениями. Робин Гуд — персонаж легенды, а не истории.


Царь-рыба

Самобытный талант русского прозаика Виктора Астафьева мощно и величественно звучит в одном из самых значительных его произведений — повествовании в рассказах «Царь-рыба». Эта книга, подвергавшаяся в советское время жестокой цензуре и критике, принесла автору всенародное признание и мировую известность.Собрание сочинений в пятнадцати томах. Том 6. «Офсет». Красноярск. 1997.