Собрание сочинений. Том 1. Стихотворения - [49]

А у хозяйки, как ножи,

Прямые, режущие брови.

От этой силищи земной

По высочайшему веленью,

Как белые грибы, стеной

Пойдут Иваны и Елены.

Россия! Твой румянец ал,

Он бьет нерасторжимым кругом,

И твой интернационал

Проверен и серпом и плугом!

1963

Казачка

Черные косы у Черного моря,

Черные брови у синей волны.

Что-то в характере очень прямое,

Руки, как вёшенский ветер, вольны.

Ты не для томных вздыханий и грусти,

Вся ты как грива коня-дончака.

Труса к себе никогда не подпустишь,

Если полюбишь, то смельчака.

Очи, как темный, немереный омут,

Всей глубиной о любви говорят.

Весла от рук твоих весело стонут,

Губы от губ твоих знойно горят.

Не принимаешь ты мелкой подачки:

Ужин, кино иль прогулка в такси.

Ты говоришь мне, что любят казачки

Напропалую, хоть солнце гаси!

Квелые, хворые все на курорте,

Каждый какое-то снадобье пьет.

Только в твоей бесшабашной аорте

Радость и сила степная поет.

1963

Отказ

Не тобой дорожка торена,

Я сама хожу по ней.

Меня в поле кличут — Зорина,

По фамилии моей.

Ты сказал, что много гордости,

Значит, так тому бывать.

Я еще на самом возрасте,

Далеко меня видать.

Я как звездочка над хатою,

Чуть темно — она зажглась.

Сто сватов меня посватают —

Так и знай, что всем отказ.

И тебе, с твоей сноровкою

Девкам головы кружить.

Рано быть мне со свекровкою,

Хорошо у мамы жить.

У отца родного весело, —

Любит, учит, бережет.

Не пойду я замуж — нечего

Караулить у ворот.

Коль свернуть — свернуть без промаха

Мне с девичьей колеи.

Вся свобода, вся черемуха,

Вся весна — еще мои!

1963

Речка Якоть

Я не буду плакать, речка Якоть,

Если даже рыбы не поймаю.

Я нарву тогда душистых ягод,

Я тогда калины наломаю.

Не всегда должна ловиться рыба,

Иначе она переведется.

Детям-то чего ловить придется?

Скажут ли они тогда спасибо?

Речка Якоть, странница лесная,

Над тобой рябины, хмель, ольшаник,

Ты, безлюдной чащей протекая,

Никому на свете не мешаешь.

Вновь заброшу леску хорошо я,

Может, окунь схватит прямо с ходу.

А не схватит — горе небольшое,

Полюбуюсь с берега на воду,

На лесное тихое теченье,

На еловый лес чернобородый,

Для меня и то полно значенья,

Что сижу я здесь сам-друг с природой.

1963

Луга

Валерьяны стоят, как царевны.

Лето на зиму мечет стога.

Да пребудут благословенны

Всероссийские наши луга!

С замечательным травостоем,

С кашкой розовой, с клеверком,

С землянично-медовым настоем

И спасительным ветерком.

Разгуделось пчелиное вече,

В бубны бьют, как шаманы, шмели.

На твои загорелые плечи

Прыгнул смелый кузнечик с земли.

Не пугайся! Он друг. Он не тронет.

И не вздумай его убивать!

Как стрекнет он с плеча в белый донник —

И скорее на скрипке играть.

Да на полное вдохновенье,

Без оглядок, на весь напор.

И заслушалось на мгновенье

Хлопотливое общество пчел.

1963

Гимн дождю

Дождь напоил дубравы досыта,

Прошелся по долине луговой.

Трава какая! А какие росы-то!

Чуть ветку тронул — стал, как водяной!

Земля набухла. Дышит в черноземе

Бессмертная душа родных полей.

Пируют корни, как в богатом доме,

И кружат буйны головы стеблей.

Прислушайтесь! Звучит земля от встречи

Небесной влаги и земных травин.

И хочется весь мир поднять на плечи

И понести в распахнутость равнин!

1963

Чертополох

И ты цветешь, чертополох!

И хочешь, чтобы были внуки.

Как страшен ты, и как ты плох,

Как безобразно колешь руки!

Не дам, не дам тебе расти

И засорять родную межу,

Я буду груб с тобой, прости,

Косой под самый корень срежу.

И высушу и разотру,

Я это знаю и умею,

И едкий прах твой на ветру

Без сожаления развею.

Где рос ты, посажу горох,

Стручков зеленых будет много,

Сгинь, сгинь с земли, чертополох,

И без тебя злодеев много!

1963

* * *

Стоят в оврагах, как царевны,

Черемухи всея Руси.

А под Москвой, в моей деревне

Они особенной красы.

Они не ломаны, не гнуты

И не были ни в чьих руках.

Они, как девушки, обуты

И на высоких каблуках.

В изящных, нежных крепдешинах,

С несмелым оголеньем плеч,

Стоят черемухи в лощинах

И ждут счастливых майских встреч.

1963

Апрель

Андрею Вознесенскому

У апреля лицо в облаках.

С полустанка лесного Раздоры

Вижу я, как он держит в руках

Обнаженные косогоры.

Припадает к земле синевой,

Как в палате сестра к изголовью,

Лечит первой своею травой,

Как единственно первой любовью.

Он коровам играет в свирель.

Там, где дачная даль и платформа.

И животные сразу смирней

И добрей от подножного корма.

Ах, апрель! Колоброд, баламут,

Закадычный приятель с громами.

Ты, как в сказке, за десять минут

Можешь землю покрыть теремами.

Где ты бродишь, Андрей, мой апрель

И мои первомайские вести?

Я твою голубую свирель

Отличу в самом сложном оркестре.

Мы два неслуха! Два сорванца,

Две пронзительных песни планеты.

И останемся мы до конца

Малой малостью — только поэты!

1963

* * *

Я однажды умру, не запомнив, какого числа,

К некрологу друзей отнесясь безразлично.

Капнет тихая капля с большого весла,

Это значит, что Волга печалится лично.

Дрогнет ветка. И дерево все до верхов

Будет зябнуть, узнав о развязке печальной,

Это значит, что я для российских лесов

Был не просто какой-то прохожий случайный.

Заволнуется в поле по-девичьи рожь,

И колосья уронит, и тихо заплачет.

Это значит, что в мире я сеял не ложь

И никто мое слово в застенок не спрячет.

Смерть меня заберет не всего целиком, —

Что-то людям оставит, и даже немало.

…А пока я тихонько пойду босиком,