Собрание сочинений. Т. 5. Буря. Рассказы - [19]

Шрифт
Интервал

И так далее.

Миксит слушал и не верил своим ушам. «Что они говорят, что затевают, чего они добьются этим обманом! Ох, попаду я с ними в беду, да еще в какую беду!»

Совещание кончилось поздно ночью. Главари разошлись. Радзинь вызвал Миксита и сказал:

— Тебе опять нашлось дело. Утром сходи в волость и сообщи…

Он говорил, как повелитель, настойчиво и требовательно, и Миксит съежился, стал смирным, покорным.

— Да, господин главный лесничий… слушаюсь. Понимаю… будет сделано…

Через два дня Макс Лиепниек вернулся на базу один, потому что Зиемель на полдорогё вздумал навестить второй «батальон». На совещании в «зеленой гостинице» Макс убедился, что тактика, которую он последнее время так безуспешно предлагал Зиемелю, не раз применялась в других бандах: там долго не раздумывали, а при каждом удобном случае пускали в ход оружие. Теперь он чувствовал себя победителем и на обратном пути все время поддразнивал Зиемеля:

— Вот видишь, господин командир полка, — в других местах давно стреляют. А мы лежали на боку и ждали приказа. Теперь придется наверстывать, догонять остальных.

Может быть, именно из-за этих досадных замечаний Зиемель и решил вдруг направиться во второй «батальон». Макс радовался: хорошо бы подольше там задержался… пока не состоится разговор с Зайгой Мисынь. Если они столкуются, Зайга будет через день приходить попозднее на базу. Надо приказать, чтобы ребята убрали штабную землянку…

В условленный день Макс с наступлением сумерек ушел с базы и задолго до восьми был у сенного сарая. Падал снежок. В ближнем ельнике, не переставая, тоскливо скрипело надломленное дерево. Максу этот скрип действовал на нервы, и он выругался несколько раз. Из кустов выскочил заяц и неторопливо запетлял в сторону сарая. Заметив человека, долгоухий понесся со всех ног к лесу, но на опушке его опять что-то испугало, и он вихнул вбок.

Макс проверил, не заперты ли ворота сарая, потом устроился с подветренной стороны и стал ждать Зайгу.

Она явилась ровно в восемь в том же лыжном костюме, немного запыхавшаяся от быстрой ходьбы.

— Как вы вовремя, — похвалил ее Макс.

— Разве приказ начальства можно выполнять с опозданием? — без улыбки ответила Зайга. — Мы ведь на войне.

— Да, да, великая и трудная война… Мы, как дикие звери, вынуждены скрываться в чаще, в подземных норах, но это не убьет в нас геройского духа. Когда-нибудь опять взойдет наше солнце.

— Да, взойдет… — шептала девушка и странным восторженным взглядом посмотрела на Макса. — Знайте, что я ваша душой и телом. Сделаю все, что мне прикажут свыше… Только почему мне не дают какое-нибудь опасное задание? Непременно опасное. Вы думаете, я не выполню? Мне хочется совершить что-нибудь такое, что осталось бы в памяти людей, передавалось из поколения в поколение. Меня никакие опасности не пугают.

Она говорила правду: ее не пугали опасности. Но не голос подлинной отваги говорил в ней, а воспитанный семьей и затем закрепленный школой слепой фанатизм.

Отец Зайги Мисынь много лет состоял в «Крестьянском союзе» и был хорошо знаком со многими деятелями кулацкой партии. В одну из своих агитационных поездок сам Ульманис завернул в усадьбу Мисыня и удостоил преданного слугу получасовой беседой; после этого во всех газетах появился «исторический» снимок: президент стоит во ржи рядом со «славным землевладельцем» Яном Мисынем. Эту фотографию Мисынь увеличил, вставил в дорогую рамку и повесил в гостиной. В 1940 году фамильная драгоценность была упрятана в сундук, но через год опять увидела свет и украшала дом кулака до осени 1944 года. Теперь она вместе со своим хозяином дожидалась «лучших времен», когда «славному землевладельцу» не придется довольствоваться тридцатью гектарами земли и самому ходить за плугом, когда он сможет снова покрикивать на батраков и батрачек и не надо будет всячески жульничать, чтобы не быть причисленным к эксплуататорам. Да, он ждал и надеялся, ждали и надеялись его дети. Сын Висмант пять лет носил форму айзсарга, а Зайга, сидя за партой, прилежно слушала рассуждения учителя истории о великом прошлом латышского народа, когда у него были свои короли и аристократия, для возрождения которой столько потрудился сам «вождь», в ком «истинные» латыши видели потомка самого Намея. Сначала Зайга воспринимала эту фальсификацию истории как занимательную сказку, которая пленяла фантазию подростка идиллическими картинами спокойной, дружной и полной патриархального согласия жизни; постепенно эти вымышленные картины приобретали политический смысл, стали соблазнительным образцом, который стоило воспроизвести в двадцатом столетии. Ах, если бы вернуть это прошлое, ее отец стал бы одним из аристократов, а сама она — кем-то вроде боярышни, в чьих жилах течет благородная кровь и которая не имеет ничего общего с плебейскими существами, рожденными для того, чтобы работать на Зайгу Мисынь.

Такая возможность, по мнению Зайги и ее учителя, была вполне осуществимой, если бы Латвию не впутывали в большие исторические события, если бы не мешали нескольким энергичным латышам, призванным, как они думали, свыше, устроить жизнь народа по своему вкусу. Пусть где-то разражаются ураганы, пусть большие народы борются между собой, пусть весь мир походит на бушующий океан — Латвия, как маленький забытый остров, будет жить своей тихой, изолированной жизнью у берегов Янтарного моря


Еще от автора Вилис Тенисович Лацис
Сын рыбака

Роман "Сын рыбака" написан в 1932–1934 годах. В романе достоверно показана жизнь в рыбачьем селе: события, происходящие в нем, судьбы рыбаков в досоветской Латвии.


Собрание сочинений. Т. 4. Буря

После восстановления Советской власти в Латвии Вилис Лацис создал роман-эпопею «Буря» — выдающееся произведение многонациональной советской литературы, в котором с эпическим размахом изображена жизнь латышского народа начиная с 1939 года, его борьба за Советскую власть.


Бескрылые птицы

Одна из главных характерных черт мастерства Вилиса Лациса, проявившаяся в "Бескрылых птицах", — умение через судьбы своих героев вскрыть существеннейшие социальные противоречия изображаемой эпохи, те противоречия, которые определяют направление развития общественной жизни. В трилогии это в первую очередь противоречия между трудом и капиталом.На переднем плане трилогии — образы молодых людей из рабочей среды. Это Волдис Витол, Карл Лиепзар и Лаума Гулбис, стоящие лицом к лицу с действительностью своего времени.


К новому берегу

В романе «К новому берегу» показан путь латышского народа к социализму. В 1950-к годы Лацис написал эту книгу, в которой пытался объективно показать судьбу латышского крестьянства в сложных условиях советских социально-экономических экспериментов. Роман был встречен враждебно советскими ортодоксальными критиками, обвинившими Лациса в «сочувствии к кулачеству». Однако в 1952 году в «Правде» было опубликовано «Письмо группы советских читателей», инспирированное И. В. Сталиным и бравшее писателя под защиту, хотя сам вождь, по словам К.


Потерянная родина

Юноша-туземец Ако, плененный напавшими на остров захватчиками, волею обстоятельств оказывается на яхте путешествующих богатых бездельников. Все его помыслы сосредоточиваются на том, как помочь своему маленькому, но отважному народу освободиться от власти белых колонизаторов.


Семья Зитаров. Том 1

Семейная сага. События, о которых идет речь в книге, разворачиваются в начале прошлого века, когда в России революция уже произошла, а в буржуазной Латвии она только начиналась. Глава семейства — капитан парусника, на долгие месяцы оставляющий семью справляться с крестьянским хозяйством. Описываются судьбы каждого члена семьи, насколько они разные, хотя люди вышли из одного семейного гнезда. Действие разворачивается и в Латвии (в мирной жизни и на войне), и в дальних странах, куда отец, а за ним и сын попадают на торговых судах.Роман очень автобиографичен.


Рекомендуем почитать
Осеннее равноденствие. Час судьбы

Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.


Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.


Собрание сочинений. Т. 3. Буря

После восстановления Советской власти в Латвии Вилис Лацис создал роман-эпопею «Буря» — выдающееся произведение многонациональной советской литературы, в котором с эпическим размахом изображена жизнь латышского народа начиная с 1939 года, его борьба за Советскую власть.