Собрание сочинений - [38]

             Тогда отъ воинства съ дружиной отряженъ,

             Пошелъ опустошать окружные предѣлы,

             И въ пепелъ обращалъ встрѣчаемыя селы:

   205          Рѣками кровь точилъ! И въ нѣкiй грозный день,

             Когда простерла нощь на землю перву тѣнь,

             Со пламенемъ мы домъ и съ воплемъ окружили.

             Бѣгутъ отъ нашихъ стрѣлъ, которы въ ономъ жили.

             И старецъ мнѣ сквозь мракъ явился въ сѣдинахъ,

   210          Котораго гнала свирѣпа смерть и страхъ;

             Сей старецъ отъ мечей и копей укрывался,

             Онъ руки вознося, слезами обливался.

             О варваръ! стономъ я не тронулся его;

             Я бросилъ копiе свирѣпствуя въ него,

   215          И грудь его пронзилъ. Омытый старецъ кровью,

             Со Христiянскою вѣщалъ тогда любовью:

             Простите, Небеса, убiйцѣ смерть мою!

             Я долгъ естественный природѣ отдаю;

             Мнѣ тако жизнь скончать назначила судьбина;

   220          О! естьли сынъ мой живъ, благословляю сына!

             Когда же духъ его съ послѣдней кровью текъ,

             О Боже!… имя онъ мое вздохнувъ изрекъ…

             Я стрѣлы острыя и мечь мой отвергаю,

             Кончающему жизнь, я къ старцу прибѣгаю,

   225          И въ немъ родителя, нещастный! познаю;

             Онъ кончилъ жизнь, а я недвижимый стою!

             Когда моя душа изъ тѣла вонъ летѣла,

             Отторгнули меня отъ убiенна тѣла.

             Лишенный чувствъ моихъ, я впалъ во смертный сонъ;

   230          Но мнѣ спокойствiя не могъ доставить онъ.

             Прости мнѣ медленность въ сказаньѣ таковую,

             Я нѣчто важное, о Царь мой! повѣствую.

             Во снѣ родителя я видѣлъ моего,

             Вонзенно копiе я зрѣлъ въ груди его;

   235          Объемлетъ хладною отецъ меня рукою,

             И мнѣ трепещущъ рекъ: не трать, не трать покою;

             Прощаю я тебя, но скройся отъ Татаръ;

             Погибнетъ съ воинствомъ Сеитъ и Исканаръ!

             Онъ къ небу поднялся… Я въ страхѣ пробудился,

   240          И въ саму ону нощь отъ Крымцовъ удалился,

             Бѣжалъ Россiянамъ видѣнье возвѣстить.

             Хощу ли быть прощенъ? и льзяль меня простить?

             На смерть сюда пришелъ врагъ Божiй безъ боязни.

                       Сафгиръ простеръ главу, и ждалъ достойной казни.

   245          Но Царь вѣщалъ ему: не мнѣ за грѣхъ твой мстить:

             Прощаю то тебѣ, что я могу простить;

             Но казни избѣжать въ судѣ по смерти строгомъ,

             Покаясь предо мной, покайся и предъ Богомъ.

                       Сафгиръ, сей страшный левъ, сталъ кротокъ какъ овенъ,

   250          И скрылся отъ людей, крещеньемъ омовенъ.

                       Взирая Iоаннъ Казанцовъ на кичливость;

             И видя хитрость ихъ, вражду, несправедливость,

             Подобно какъ парящъ за добычей орелъ,

             Который близь гнѣзда ползущихъ змiй узрѣлъ,

   255          Въ поляхъ воздушныхъ птицъ безъ брани оставляетъ,

             И свой полетъ къ змiямъ отважно направляетъ.

                       Такъ взоры отвративъ отъ предлежащихъ странъ,

             Бросаетъ грозный взглядъ къ полудню Iоаннъ;

             И тамо внемля громъ нечаянныя брани,

   260          Туда войну склонилъ, оставивъ путь къ Казани;

             На Исканара мечь онъ въ мысляхъ обращалъ,

             И къ мщенiю привлечь, Боярамъ такъ вѣщалъ:

             Отъ первой храбрости движенiя и жара,

             Отъ первыя стрѣлы, отъ перваго удара,

   265          Зависятъ иногда сраженiе и брань;

             Мы Крымцовъ побѣдивъ, низложимъ и Казань;

             Злодѣйски замыслы Ордынцовъ уничтожимъ,

             Пойдемъ, и первую надежду ихъ низложимъ.

             Я самъ, я самъ иду противу сихъ Татаръ,

   270          Съ которыми притекъ грабитель Исканаръ.

                       Внимая въ небесахъ намѣренья такiя,

             Низходитъ ко Царю Божественна Софiя,

             Одежды бѣлыя, горящи вкругъ лучи,

             Какъ звѣзды свѣтлыя, блистающи въ ночи;

   275          Прозрачны облака, что вкругъ ея ходили,

             Въ ея присутствiи Монарха утвердили,

             И зрѣнiе его и мысли привлекла,

             И зрима только имъ, Софiя такъ рекла:

                       О Царь! въ твоихъ рукахъ всея державы цѣлость,

   280          Отваживай свою при важномъ дѣлѣ смѣлость,

             Постыдна для тебя со Исканромъ брань;

             Твоихъ перуновъ ждетъ бунтующа Казань.

                       Изчезло какъ туманъ небесное явленье.

             Вельможи, зрящiе Царя во изумленьѣ,

   285          И чая разогнать сумнительствъ мрачну тму:

             Къ Казани ли ийти, на Крымцовъ ли ему,

             Въ особый кругъ они стѣснившись разсуждали,

             И мудрости совѣтъ согласно подтверждали.

                       Что медлить здѣсь еще? бесѣдуютъ они;

   290          Имѣемъ лѣтнiе благополучны дни;

             На Крымцовъ коль ийти, опять зима настанетъ,

             И надъ Казанiю нашъ громъ въ сей годъ не грянетъ.

             Отраву между тѣмъ сберетъ сей злый сосудъ,