Собольск-13 - [14]

Доброе дело… Подчас оно такое, что и не знаешь, доброе оно, злое ли. Пришел парнишка из цеха. Только-только закончил техникум, еще работает рядовым электриком. Случился с ним грех: женился. Вошел в дом к жене, к каким-то местным куркулям. Взяли электрика в оборот: выпиши с завода. Выпиши дров, да побольше, лишние не будут, продадим на базаре. Выпиши тесу, выпиши асбофанеры, выпиши кровельного железа.

А родичи совсем обнаглели. Совести никакой! Нагревательные элементы. Имеют большой спрос на черном рынке. Вынеси. Продадим, деньги будут. Взвыл парень, Иван Кубиков: да будьте вы прокляты! Бандюгу хотите сделать? Не дамся. И прибежал в партком:

— Владя, ты меня знаешь? Когда ты в цехе работал, я тебя не подводил? Я честно работал? Да? Тогда вот так: или квартиру, или ухожу с завода. Терпенье мое кончилось, и Линка согласна: уедем. К черту, к дьяволу, только уедем от этих паразитов!

Перед Владленом сидел до предела взвинченный парень. У него, острослова и насмешника, даже губы дергались. Соловьев знал его хорошо — безотказный работяга, славившийся своей выдержкой. Куда что и подевалось — не узнать человека. Надо было парню помочь. Что тут можно сделать? Единственное — дать квартиру.

Легко сказать! Был только один вариант удовлетворить просьбу Ивана Кубикова — попросить подождать с переселением Евдокию Терентьевну Рябинину, хозяйку заводской гостиницы, которую к уходу на пенсию решили переселить в отдельную квартиру. Тяжело было с ней говорить: заслуженная работница, двадцать лет проработала в трудном и вредном цехе металлопокрытий, старейший член партии. Переселить ее надо было непременно, так было решено и обещано. Твердо и окончательно. Пожимали руку, заверяли, поздравляли — и вот что получилось: отбой!

Стыдно было слушать, как тетя Дуся, насмешливо и презрительно усмехаясь, стыдила его: «Эх, Владлен Петрович, Владлен Петрович! Ну, зачем ты в обещатели лезешь? В грудь колотил, я да мы говорил, а как до дела дошло… Я-то пойму, я-то стерплю, а другому ведь этак и душу сломать недолго. Шуточное дело — квартиру отобрать!» Помнится, он отошел к окну и открыл форточку, чтобы подкрепиться глотком свежего воздуха и скрыть, как ему стало жарко.

Согласилась она неожиданно, когда Владлен хотел уже прекратить тяжелые и, казалось, бесплодные переговоры. «Ладно, берите! — помолчав, сразу и твердо сказала она. — Кому другому не отдала бы, а Ване Кубикову отдаю — замордовала его куркулиная порода. Берите! Я потерплю… — Усмехнулась и добавила: — Ладно, ладно, не утешай! Только уж на будущий раз уступки тебе не будет, не рассчитывай!» — объявила она и ушла.

Казалось, все устроилось хорошо и разумно. Куркулиную породу посрамили, Ванюша Кубиков жил-поживал в новой квартире. Но ведь надо же быть такому! Хоть обратно все переигрывай. Вчера в горкоме Владлену показали анонимку.

«Кому квартиру выделили? — спрашивал неизвестный автор. — Зятю куркуля-собственника. У него домина на четыре комнаты. Простор, хоть танцплощадку открывай. А отобрали у кого? У почетной кадровички. Смолоду на заводе. Уж чью-чью, а ее-то старость покоить и беречь надо. А тут, — на тебе! — новый партийный секретарь Владлен Петрович Соловьев придумал — квартиру отобрать. Ничего себе, почет старикам!»

Поперек письма — размашистая резолюция секретаря горкома: «Потребовать объяснений». Пониже — изумленная надпись заведующего промышленным отделом: «Владлен Петрович! Что такое? Объяснитесь». Владлен мысленно видел их озадаченные лица: грубоватое и обычно невозмутимое — Алексея Григорьевича, первого секретаря, и благообразное, вечно ласковое — вежливейшего завпрома Льва Денисовича. Припомнилась и напутственная беседа вечером после выборов — долго они просидели в пустом клубном зале после собрания. «Ну вот, — сказал Алексей Григорьевич, — был комсомольским секретарем, стал секретарем партийным. Безусловно, не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Но все же постарайся поменьше колбасить…». «Мы попытаемся вырастить из вас крупного партийного работника…» — сказал Лев Денисович и, робкая душа, оглянулся на первого — правильно ли выразился?

Строчил Владлен объяснительную записку и подбадривал себя: ничего, ничего, дорогие товарищи! Все правильно, ошибки нет. Абсолютно. Тот трусливый анонимщик не кто иной, как чистой воды обыватель. Ни черта не понял, а ябеду настрочил. (Владлену захотелось отпустить несколько выражений позабористее, но он подумал и отказался от такого намерения — выходка мальчишеская, да и адресата брань не достигнет: анонимка.)

Он стал опровергать письмо по пунктам: во-первых, Иван Кубиков никакой не собственник и не наследник. Действительно, зять поселкового куркуля, но прав наследования никаких не имеет и никакого домины у него нет. Во-вторых, родня склоняла его к расхищению социалистической собственности, молодая семья была на грани распада, в безвыходном положении, и с этим заводская партийная организация не могла не считаться. В третьих, кадровая работница завода Евдокия Терентьевна Рябинина отказалась от выделенной для нее квартиры-полуторки совершенно добровольно. В-четвертых, ей будет предоставлена равноценная квартира, как только будет сдан в эксплуатацию дом № 18. В-пятых…