Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки - [143]

Старые заключенные были довольны и спешили начать работу. Рыть туннель придётся в течение 15–20 дней. Но этот план имел большие[593] слабости: 600 заключенных должны один за другим пройти с 11 часов вечера и до 5 часов утра. Не только нужно пройти 35 метров туннеля, но и достаточно удалиться от лагеря. Эсэсовцы без сомнения поднимут тревогу и будут преследовать. Ожидали первое оружие: 60 ножей или бритвы хорошо наточенные. Во чтобы то ни стало нужно, чтобы я попал из северного лагеря в командование лагеря № I.

Борух узнал, что капо хотели помочь нашему плану и что они могут быть нам очень[594] полезны. Особенно в соответствии с их возможностями размещения между лагерями[595]. Для реализации моего второго плана их содействие было желательным. «Согласен, я их принимаю».

8 октября 1943 года. Прибывает новый состав. Утром Янек, ответственный за столярную мастерскую, просит трех заключенных для своих работ. Были назначены Шлома, один заключенный и я. Так я попал в лагерь № 1. Вечером Борух принес от Шломы 70 ножей, хорошо отточенных.

9 октября. Гриша сидя рубил дрова, за что получил 25 ударов плетью.

Это был плохой день. 30 среди нас были избиты за различные проступки. Люди были изнурены.

Вечером Калимали пришёл из барака весь запыхавшийся. Потом он мне сообщил, что Гриша и семеро наших были готовы бежать и предложили нам идти с ними. «Я иду, нельзя больше оставаться. Идём с нами. Проволоки возле туалета плохо освещены. По сигналу уничтожим постовых и освободим себе путь — и мы в лесу, не так ли?»

Мы пошли искать Гришу. Я его предупредил, что даже если его план удастся, репрессии будут ужасны. Я должен был настаивать и угрожать, чтобы убедить его отказаться от этого плана, так как готовится план коллективного побега…

10 октября, я заметил офицера-эсэсовца, у которого рука была на перевязи. Старые узники нам сказали: «Это Грейшут, который вернулся из своего отпуска, он был ранен во время бомбежки советской авиацией».

Вечером я пришёл с Шломой в кузницу, чтобы встретиться с Бжецким. Этот последний знал, что мы кое-что подготавливаем. «Возьмите меня с собой. Вместе мы организуем лучше побег. Я знаю, что нам всем придёт конец». Потом он попросил принять тоже в нашу группу Геника. Тогда я спросил у него: «Скажите, смогли бы вы убивать эсэсовцев?» Он подумал, потом ответил: «Да, если это необходимо для дела».

11 октября утром мы услышали стрельбу. Нас закрыли в бараках и расставили повсюду охрану. Нам казалось, что стрельба доносилась из северной части лагеря, и мы сожалели, что это наши товарищи сделали глупость, собираясь бежать, когда план ещё не был готов. В пять часов вечера я узнал о стрельбе: группа новоприбывших, уже раздетых, восстала и принялась бежать, пересекая лагерь по направлению к баракам. Охранники стреляли, и много было убито сразу на месте. Других удалось загнать в лагерь № 3. В этот день костры горели дольше, чем обычно. Языки пламени поднимались до тяжелого осеннего неба. Весь лагерь был освещён странными отблесками. Немая скорбь, мы смотрели на огонь, который пожирал тела наших братьев и сестер.

12 октября. Этот день для меня был ужасным днем. 18 из наших товарищей, многие из Минска, были больны. Утром много эсэсовцев под руководством Френцеля вошли в наш барак, приказали больным следовать за ними. Среди них молодой голландский заключенный едва держался на ногах, жена которого также была заключенной. Видя своего мужа, которого повели из лагеря, она побежала за группой. «Убийцы, я знаю, куда вы ведете моего мужа, я не хочу жить без него». Она была убита с группой.

Вечером я и Шлома пошли на сбор подпольного комитета, назначенный на 9 часов вечера. Этот сбор должен был проходить в столярной мастерской. Борух, Шлома, Янек, Юзеф, Якуб, Моник и другие присутствовали. Мы поставили у входа часового и начали.

Потом, когда я рассказал группе о разговоре с Бжецким, Моник пошёл его искать. Когда они вернулись, я снова спросил у Бжецкого, продумал ли он результат своей просьбы. Если наш план потерпит неудачу, он будет расстрелян первым. «Я знаю, — ответил он, — но я иду с вами». Тогда я объяснил детали плана. Прежде всего нужно уничтожить эсэсовцев. Это нужно сделать в течение одного часа времени[596]. Чем меньше мы потратим времени, тем лучше. Нам нужны деятельные и решительные люди, так как всякое колебание может привести к провалу. Я знаю, кто у нас может это сделать. В половине четвертого дня Бжецкий поведёт троих наших людей в лагерь № 2 под предлогом, который он должен найти. Эти люди должны там уничтожить четырёх эсэсовцев. Роль Боруха сделать так, чтобы эсэсовцы прошли там, где их будут поджидать наши люди. Борух тоже будет дежурить в лагере № 2, чтобы никто не покинул лагерь в момент начала действий. Если кто-то из нас будет волноваться, нужно будет[597] их успокоить и даже убить, если возникнет необходимость. В пять часов, всё должно быть закончено в лагере № 2. Ровно в 4 часа другая группа должна резать телефонную линию, которая соединяет лагерь с резервной охранной, эта же группа должна спрятать провода так, чтобы невозможно было в этот день наладить телефонную связь. В четыре часа дня, мы начнём уничтожать эсэсовцев в лагере № I. Они будут приглашены парами в мастерские, где двое наших должны их убить. В 5 часов 30 минут всё должно быть кончено. В это время Бжецкий и Геник должны построить колонну из заключенных, так как они должны их вывести из лагеря. В первом ряду советские заключенные, которые должны захватить оружейный склад. Другие их прикрывают. Как только оружейный склад будет взят, вооружайтесь кто чем может. Вооруженные заключенные должны быть во главе колонны и напасть на караульное помещение на центральных воротах. Если охранники догадаются о наших планах и мы не сумеем подойти к центральным воротам, будем драться с оружием, которое у нас будет.