Собчачья прохиндиада - [13]

Все речи заканчивались среди полного невнимания, но под бурные аплодисменты. Многие публично с трибуны признавались в каких-то денежных поборах, сильно смахивающих по технике исполнения на обычные вульгарные взятки, несмотря на заверение о необходимости получения их исключительно ради нужд района. Какой-то маленький, близорукий, взъерошенный человек в своем выступлении с неожиданным гневным пафосом заявил, что сами по себе небольшие размеры этих поборов лишают их получателей всякого оправдания в дальнейшем, ибо брать нужно зараз как можно больше. После этого он с мужеством, даваемым близорукостью, спокойно перенес презрительные взгляды из партера. Ему почему-то совсем не аплодировали. К этому следовало бы добавить, что эти "слуги народа" районного уровня вовсе не так уж обогащались, как принято считать сейчас. С тех пор, как ликвидировали старый центр по распределению привилегий, каждый новый чиновник стал брать ровно столько, сколько мог, но, будучи ограничен грабительством других себе подобных, естественно, был не в состоянии добиться относительно высокого дохода при таком "взаимном контроле". Этим, вероятно, и объясняется районная строгость нравов по сравнению с городскими аналогами.

К концу этого искреннего «шоу» какой-то пожилой блаженный меланхолического вида, вероятно, заподозрив во мне, скромно сидящем в уголке зала, антидемократического шпиона, стал привязываться с требованием представиться, после чего я, к удивлению опознавших, также вынужден был выступить со скрытыми пожеланиями скорейшего выздоровления всем присутствующим.

На следующий день я уже смело звал Собчака посетить в очередную субботу место, где собирается эта «высокочтимая» публика, привлекающая всех своими призывами к развитию разнообразных пороков в районном масштабе и расшатыванию последних, чудом уцелевших устоев государственности. На мой взгляд, подобные встречи «патрона» нужно было сделать регулярными, дабы удержать районных «реформаторов» в рамках всеобщей адаптации. Собчак со мной согласился и дал задание подготовиться к их очередной сходке, которая была намечена на ближайшую субботу.

Утром в день первой намеченной встречи, о чем я заблаговременно предупредил районных «робеспьеров», в приемной замельтешил Анатолий Моргунов. Мы с ним шапочно были знакомы давно. Этот тележурналист, с лицом бабы-яги бальзаковского возраста мне всегда был чем-то неуловимым определенно симпатичен. Если не ошибаюсь, то именно с его непосредственным участием родилась довольно популярная продолжительное время городская информационная программа «Телекурьер», где он был бессменным ведущим. Эта программа, как и любая другая, имея свой отведенный ей вниманием зрителей срок жизни, постепенно состарилась, но сделала Толю узнаваемым повсюду.

Послонявшись молча вокруг разных посетителей, топтавшихся в приемной в этот субботний нерабочий день, и, видимо, сориентировавшись в обстановке, Моргунов с решимостью литерного поезда попытался проскочить в кабинет «патрона», пристроившись в кильватер к приехавшему не знаю зачем Георгию Хиже3. В результате неудавшейся попытки проникновения ему пришлось поведать мне о цели визита. Постоянно хватаясь за свои и так не собиравшиеся падать большие роговые очки, он рассказал, что какой-то предприимчивый человек, совладелец антикварного магазина или даже двух, собирается поделиться собственным коммерческим успехом и подарить Собчаку очень дорогую картину. Что касается самого Моргунова, то он хочет запечатлеть для сведения горожан сам этот «исторический» момент дарения.

Я расспросил Моргунова о дарителе, сильно усомнившись, что глава города захочет принять дорогой подарок, да еще публично, из неизвестно чьих рук. Моргунов на высказанное мною сомнение, имея ввиду «патрона», с подозрительной уверенностью заявил, что я плохо разбираюсь в людях. После чего стал настаивать на быстрейшем докладе об этом Собчаку, так как сам даритель картины с подрамником, оказывается, давно ждет своего часа у спуска к воде на Стрелке Васильевского острова — фоне, который, по мнению тележурналиста, будет очень выгодно оттенять на экране это событие. Таким образом, «невеста», выходит, была уже давно готова, оставалось только срочно и вне графика уговорить "графа Оболенского", как не совсем к месту пошутил Моргунов. Мое пояснение того, что у Собчака должна сейчас состояться очень важная встреча с главами районов, Толя слушать не стал и опять предпринял попытку ворваться в кабинет. Пришлось доложить об этом Собчаку, ничуть не сомневаясь в отказе. «Патрон», узнав про картину, к моему изумлению, сразу безоговорочно согласился принять дар в любом месте от кого угодно и даже вместо намеченной встречи, при этом очень заторопился, чтобы не упустить дарителя. Присутствующий здесь же мой коллега Павлов чуть не потерял дар речи от расторопной готовности Собчака стать публичным объектом для дарения неизвестно чего, от кого и за что.

К спуску мы подъехали на тогда еще неприметной белой «Волге» со специально не запоминающимися государственными номерами. Нева серебристой от ветра грудью, как и в старые времена, напирала на Стрелку острова, стремительно растекаясь на два рукава и наглядно доказывая, что в одну и ту же воду реки дважды вступить нельзя. Внизу у самой кромки диабазовой площадки стояла в подрамнике приличных размеров картина с изображением морской закатной глади на старинном фоне нашего города.