Соб@чий глюк - [5]

Люди, несущиеся по подземным станциям и переходам, стремятся вырваться из подземелья наверх, на воздух, к свету, обзавестись своим роллс-ройсом, или мерсом, или BMW, или чем угодно, и стоять вот так в пробке, и думать о том, что стоящий автомобиль напоминает гроб.

– Петр, мы скоро приедем? – задал я глупый вопрос. Потом поправился, оправдываясь: – Может, там, впереди, все рассосалось? У тебя нет сводки?

– Сейчас кольцо пройдем, и станет легче. А может, и нет.

– Спасибо, успокоил.

Мы опять замолчали.

Когда мы наконец подъехали к зданию конторы, я чувствовал себя старше, чем утром, и почему-то хотелось ругаться. Появилось ощущение, что болезнь вернулась ко мне.

Я вошел в кабинет, за мной зашла моя Ларочка, секретарша необыкновенной красоты.

– Как вы себя чувствуете, Артем Георгиевич? – поинтересовалась Лара.

– Спасибо, херово, – отозвался я и чихнул.

– Может, нужно полечиться? У вас еще пятнадцать минут до совещания, – предложила Лара.

Я поначалу не мог понять, зачем ей это нужно, что за похотливость такая, но потом понял: когда она трахает меня в моем же кабинете, этим она как бы трахает всю компанию, от подвала до пятого этажа, всех моих замов, всех начальников отделов и завкадрами и уж тем более всю офисную мелочь. Через факт полового акта со мной в моем офисе она становится секретаршей от слова «секрет», она становится созидательницей и хранительницей настоящего секрета.

А я человек слабовольный, не могу отказать красивой женщине, поэтому часто иду у нее на поводу прямо на столе. Но сейчас я был не в лучшей форме: грипп не отставал, хотелось горячего чаю и в постель, и не двигаться. Езда в машине сквозь пробки совсем меня расстроила.

– Нет, Ларочка, милая, не могу. Знобит, плохо мне. Надо побыстрей закончить совещание и обратно домой, у койку.

– Сделать горячего чаю с лимоном и вареньем? – сочувственно предложила Лара.

– Это будет приравниваться к оргазму, – согласился я.

– Но не для меня, – усмехнулась Лара.

– Не будь эгоисткой. Лучше расскажи, что нового в конторе. Какие слухи?

– Да ничего нового. Скукотища. Все как обычно, контора пишет, – разочарованно ответила секретарша Лара.

– Это хорошо. Катаклизмы нам не нужны, – заверил я ее.

– А правда, Артем Георгиевич, что вы жену выгнали? – вдруг спросила Лара.

– Та-ак. Это кого касается? Говори быстро, откуда знаешь, кто тебе это сказал и что знаешь?

– Лучшая подруга вашей жены работает у нас. Она ей все по секрету рассказала. Ну, вот весь офис и знает, – быстро ответила Лара.

– Ну, знают и пусть знают. Если честно, мне по барабану. Меня грипп больше мучает, чем катавасия с женой и Игоряшей. Одно не могу понять: на хрена им это нужно было? Неужели у моей жены такой недотрах, что она на Игоряшу бросилась? А Игоряша, друг моего детства, неужели так ненавидит меня, что полез на мою жену? Я было понадеялся, что у них любовь, с которой они ничего не могут поделать…

– Любовь с кем? С Игоряшей? – перебила Лара. – Вы шутите?

– Что, любви с ним быть не может, а секс – может? Любовь все-таки зла – полюбишь и козла. Вот я и говорю, что не понимаю, зачем им это было нужно, хотя вообще-то малоинтересно. Шекспировская комедия. Много шума из ничего.

– Для того, чтобы избежать подобной ситуации, – нравоучительно заметила Лара, – жена должна быть лучшим другом.

– Где ее, такую, взять? Все сказки заканчиваются словами: «А дальше они жили долго и счастливо и умерли в один день» – и нет никаких ни сказок, ни романов о счастливой жизни после свадьбы. Почему? Почему счастливая жизнь не годится для беллетристики? Потому, что где-то в процессе Василиса Прекрасная даст Кощею Бессмертному? А Варвара Краса – длинная коса начнет потихоньку бегать к Соловью-разбойнику под дуб, а Иванушка-дурачок вырастет в Ивана-дурака и запьет? Ну в этом нет ничего интересного, все это люди и так знают по собственному опыту. Скажи мне лучше, мудрая секретная Лара, – кстати, чай отличный, просто оргазм в высшей своей форме – что мне делать с Игоряшей? Выгнать его с работы? Вроде мелочно. Оставить?

– У Игоряши уже начались проблемы.

– Что ты имеешь в виду?

– У него есть телка в отделе качества. Она говорит, что у него больше не стоит. Она и так и сяк к нему, и никак.

– Это что, его совесть мучает?

– Может, совесть, а может, от страха. Испугался сильно, что вы его сильно прибьете, как-никак черный пояс по тхэквондо, а он по натуре трус. Сильный эмоциональный стресс – и привет!

– Я думаю, пусть остается, работает. Если решит сам уйти, то скатертью дорога, – решил я.

– Это очень мудро, – одобрила Лара. – Вам пора на совещание. Все, наверное, уже собрались.

Совещание прошло. А потом прошло около месяца после совещания, время ускорялось, обретая в своем течении то ли скорость свободного падения, то ли центробежную силу, но это ускорение вызывало в душе невнятное беспокойство. Это было просто ощущение, нигде не висел плакат «Граждане, сейчас придет уздец!», но этот самый уздец конденсировался прямо из воздуха и, как дорожная пыль, оседал на машинах, ботинках, в мозгу, он был в движении машин и самолетов, в потоке людей на улицах города, в оптимистичных сводках с биржевых торгов. Образованные люди называют это интуицией, менее образованные – очком, или просто очковательством.