Соб@чий глюк - [2]

– Да, – хрипло сказал я.

– Артем, ты дома? – услышал я в трубке взволнованный голос.

– Мама, скажи, как можно было назвать ребенка Артемом? – ответил я, уклоняясь от поставленного вопроса.

– Ты дома? – повторила мама.

– И да, и нет, – ответил я, изнемогая всем организмом.

– Тогда не валяй дурака, открывай дверь, – приказала мама.

Моя мама в семейной армии – генералиссимус, а отец не дослужился даже до ефрейтора. А я дезертир – с тех пор, как покинул ее утробу и не хочу возвращаться. О том, что бывают другие, невоенизированные формы семейной жизни, мама даже не задумывается.

Собакин заскулил под дверью – предатель, он на ее стороне. Надо открывать ворота и сдаваться на милость победителя. Кряхтя, как старый дед, я встал и пошел к двери. У двери пхнул Собакина ногой в отместку за чих мне в лицо и открыл дверь. И тут же повернулся и пошел обратно на диван.

– Я получила от Светы эсэмэску, что ты ее выгнал, – сказала мама настороженно, а потом добавила осторожно: – Из-за меня.

– А она тебе не написала, что я застал ее трахающейся с Игоряшей? – тихо ответил я, с ужасом осознавая, что сейчас начнутся шумовые эффекты.

– Что? Не может быть! Слава богу! Мои молитвы дошли до небес! – воскликнула мама.

– Ты молилась о том, чтобы Светка и Игоряша вступили в половой союз против меня?

– Нет, – строго сказала генералиссимус, – я молилась о том, чтобы ты мог выгнать эту дрянь без всякого зазрения совести! Ты ведь не позовешь ее обратно? Мальчик мой, ты переживаешь? Тут, на этом диване!

– Мама, у меня грипп, и твой голос меня сейчас особенно мучает, потому что во мне воспалено все, включая барабанные перепонки.

– Мой бедный мальчик! Я сейчас скажу папе, чтобы он приехал и привез курицу, я сделаю суп. Тебе нужны какие-то лекарства?

– Нет. И супа не надо из убитой курицы. Ты, если можешь, выведи этого лохматого придурка, а то он обоссытся скоро, – вяло попросил я.

– Папа придет, и я его отправлю на прогулку с собакой, пока буду готовить суп.

– Мам, ты бы отцу хоть повысила звание, из рядовых хоть ефрейтора дала бы.

– Обойдется. Лучше иметь сына-придурка, чем мужа-ефрейтора.

– Спасибо.

– На здоровье. Поправляйся, – сурово сказала генералиссимус. – Женился на этой блядине, теперь получай. У меня подруга работает в поликлинике, куда твоя ходила, так она посмотрела ее карту – она замуж выходила уже не девственницей, потеряла девственность в семнадцать лет.

– Это она еще засиделась. Мама, сейчас двадцать первый век. Где найдешь девственницу? И что мне с ней делать? И потом, это я у нее первый и был, когда она еще в школе училась. Так что свою девственность она потеряла у нас в квартире. Ты, кстати, ее не находила, когда убирала? И оставь, не мучай меня звуком своего командного голоса. Кстати, я знал одну девушку с Кавказа, так она до замужества занималась анальным и оральным сексом, а потом вышла замуж целкой.

– Не говори гадости.

– Это реальность.

Мама взяла телефон:

– Гоша, давай бери курицу из холодильника и приезжай к Артему. У него грипп. Зайди по дороге в аптеку и возьми лекарства. Что значит «какие лекарства»? Ты что, вчера родился? От гриппа!

Мое имя царапает мне слух: ар-ар-ар-ар, как удар клювом по голове. Вот собаке я дал хорошее имя – Собакин, легкое, мягкое, хотя собака оказалась неблагодарной сволочью – так чихнуть на меня!

Я на какое-то время забылся и не слышал, как пришел отец с курицей, как мать отправила его гулять с Собакиным и как он вернулся.

Отец – большой, располневший, с мясистым лицом, с большим животом, спокойный и невозмутимый – казалось, всем своим видом просил, чтобы им командовали. Мне он очень напоминал индийского слона: большого, сильного, способного снести все на своем пути, но при этом на нем сидят более слабые существа, хлопают его по ушам и заставляют работать.

– Проснулся? Выпей куриного бульона, – сказала мама, неся мне большую кружку со свежесваренным бульоном.

Мысль о курином бульоне не показалась мне такой уж неприятной. Я даже ощутил внутри какую-то пустоту, отдаленно напоминающую чувство голода.

Мама подошла ко мне с кружкой, я приподнялся и сел на диване. Собака лежала у моих ног, мама слегка пхнула пса ногой, чтобы он подвинулся. Собакин недовольно переместился.

– А что это ты на диване, а не в постели? Там же удобнее болеть, – поинтересовался отец.

– Папа, там моя бывшая жена трахалась с моим бывшим лучшим другом, то ли вчера, то ли позавчера, у меня в голове все смешалось. Я белье не выкинул, поэтому лечь в эту постель я не могу.

– Чего? Ух ты! Да-а, – нечленораздельно высказался отец.

– Так, Гоша, я сейчас сниму белье с постели, а ты иди во двор и выкинь все в мусорный бак, даже стирать его не надо. Хотя лучше иди и сам сними его и выкинь, а я пока помою посуду.

Отец молча ушел в спальню. Я пригубил душистый горячий бульон. Он притушил пожар в горле и плавно опустился внутрь, смазал мои заржавевшие внутренности и улучшил их взаимодействие. Тепло бульона, разливаясь по телу, рождало волну примитивных положительных эмоций.

– Мама, юноши должны жениться на мамах. Всегда будешь одет, обут, накормлен, ухожен, а если загуляешь с кем-нибудь, то мама всегда простит. Вот!