Собаки на фронтах Великой Отечественной - [9]
А далее Александр Павлович как в воду глядел: «Форма поощрения должна быть в корне изменена так, чтобы она стимулировала улучшение породности собак, а не вызывала погоню за призами, заставляющими некоторых наших товарищей не считаться с расстоянием ради серебряной ложки или рюмки за свою собаку».
Это Дина одобрила полностью, но долго отфыркивалась после прочтения чудачеств в далекой Австралии — состязании гончих под седлом обезьян.
— Ты только послушай: «в погоне за механическим зайцем состязались гончие, и жокеями были специально дрессированные обезьяны в камзолах. Одна обезьяна, слетевшая со спины собаки во время скачки и кубарем покатившаяся, не растерялась: она помчалась за своим скакуном, нагнала его, на ходу взметнулась в седло и гордо продолжала играть свою роль жокея»[10]. Бедные собаки. И мартышки тоже, — возмущалась Дина. — Не о чем им, что ли, думать, кроме дурацких затей!
Советскому союзу было не до мартышек-жокеев.
Соломон Ефимович пришел домой расстроенный.
— Что случилось? — забеспокоилась Валентина Григорьевна.
— Пришло время вернуть Негрона в питомник. Племенной кобель.
— Нн-да, — опустилась на стул Валентина Григорьевна. — Как Диночке сказать?
— Так и скажем, — буркнул Соломон Ефимович. — Думаешь, мне легко? Она получит другую собаку. Отличную, между прочим.
Полугодовалый Негрон появился с одним условием: при первом требовании он вернется в армейский питомник. Дина смутно помнила, что говорилось два года назад. И вот теперь надо оторвать от себя родное и близкое существо. Как несправедливо!
Прощаясь с Негроном, она изо всех сил старалась не заплакать.
— Не стесняйся, дочь, — посоветовал отец. — Правда, это не самая тяжелая печаль в твоей жизни. И потом, ты всегда можешь его навестить.
В доме появился Файнгар — полный достоинства рыжий чистокровный немец. Не потеснив Негрона, он вошел в сердце и душу девочки. Как потом там найдется место для всех собак, Дина полюбит и запомнит всех до одной, с кем прошла дорогами войны. А сейчас бушует в Харькове сиреневая метель, осыпая лепестками Холодную гору. Новое, захватывающее и всепоглощающее увлечение заявляет свои права на четырнадцатилетнюю Дину. Театр.
Глава 4
«Любите ли вы театр, как люблю его я?»
По утрам в доме звучали возвышенные речи, временами их нарушали прозаические вопли. «Что же такое, спрашиваю вас, этот театр? О, это истинный храм искусства, при входе в который вы мгновенно отделяетесь от земли…».
— Правда, потрясающе, мама? Ой, ну опять Биба уволок мой туфель! Принеси немедленно!
Файнгар, он же Биба, изобрел игру в «прятушки». Вот если бы хозяйка собиралась с ним на площадку или в центральный универмаг — иной разговор. А так можно и похулиганить. В разумных пределах. Туфель возвращен, пса прощают, целуя мокрый холодный нос. Дина уже одной ногой за порогом, но чувства, переполняющие юную душу, рвутся на волю. «Возможно ли описать все очарование театра, всю его магическую силу над душой человеческой. О, ступайте в театр, живите и умрите в нем, если можете!»
— Ты понимаешь, мамочка, «живите и умрите в нем!»
— Ступай для начала в школу! — сердится Валентина Григорьевна, — текст статьи Белинского, которую дочь ежедневно декламирует, она давно выучила наизусть.
Девочка несется вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Сегодня после занятий ее ждут в театральной студии дворца пионеров. А вечером в театр. Разве можно было жить в Харькове и не заболеть театром? Не замирать сердцем на спектаклях с Натальей Ужвий, Марьяненко, Бучмой, обрывая ладони, едва опустится занавес, а потом вновь поднимется, и на сцену выйдут любимые актеры. В те годы столица Украины Харьков имела право называться и театральной столицей республики. Четырнадцать государственных театров! И каких театров! Театр украинской драмы, Оперный театр, Театр русской драмы… Театр музкомедии, Екатерининский театр. Уже тогда его называли детским. Дверь в дверь напротив собачьего клуба — обожаемый харьковчанами УТЮГ, украинский театр юного глядалья.[11] Сотни любительских студий по всему городу. Одни приходили сюда ради отдыха души, другие отдавались студийным спектаклям с жаром неудовлетворенных мечтаний о сцене в молодости, третьи, в основном школьники, пробовали себя для будущего на профессиональной сцене.
В восьмом классе Дина объявила родителям:
— Я стану актрисой.
Соломон Ефимович и Валентина Григорьевна понимающе переглянулись. Они не вмешивались и не препятствовали увлечениям дочери. Училась она хорошо, а когда же дать волю воображению и мечтам, как не в этом возрасте. Этажерка — полка давным-давно не вмещала растущую вместе с девочкой библиотеку — пополняется весьма целенаправленно и своеобразно. «Душевная жизнь животных» Шмидта и «Курс теории дрессировки собак» Языкова соседствуют мирно с книгами Станиславского «Моя жизнь в искусстве» и «Работа актера над собой». Вечерний чай проходит под знаменем системы Станиславского.
