Собаки - [12]

В конце концов победа осталась за Вальтом, и вероятно только потому, что он был мужчина.

— Мне хотелось прочесть тебе мою новую поэму именно в таком уголке, — сказал Вальт, указывая движением руки на сухой пень, где можно было сесть.

Из чащи папоротников выбегал узкий ручеек, струясь вниз по мшистым камням, и пересекал тропинку почти возле их ног. В долине раздавалось звучное пение жаворонков, и всюду вокруг, то сверкая на солнце, то прячась в тени, — порхали большие желтые бабочки.

Снизу вдруг послышался какой-то странный звук, прервавший Вальта, который тихо и медленно читал свою рукопись. Это был треск сучьев под тяжелыми шагами, изредка прерываемый звуком падавшего камня. Когда Вальт кончил чтение и взглянул на жену, точно ожидая ее одобрения, на повороте тропинки показался мужчина. Весь в поту, с непокрытой головой, он в одной руке держал платок, которым обтирал лицо, а в другой — новую шляпу и смятый накрахмаленный воротник, который он только что снял с шеи. Он был очень хорошо сложен и мускулист и, очевидно, чувствовал себя не совсем удобно в новой черной паре.

— Жарко, не правда ли? — окликнул его Вальт, который всегда проповедывал деревенскую простоту жизни и никогда не упускал случая доказать это на деле.

Человек остановился и кивнул головой.

— Да, я не особенно привык к такой жаре, — сказал он, точно извиняясь, — я больше к холоду привык, ниже нуля.

— Ну, этого здесь не найдете, — со смехом сказал Вальт.

— Конечно, не найду, — ответил незнакомец, — и искать не буду. А вот сестру мою мне хотелось бы найти. Вы, может быть, знаете, где она живет? Ее имя Джонсон, мистрис Вильям Джонсон.

— А вы, вероятно, ее брат из Клондайка, о котором мы столько слышали? — воскликнула Мэдж, глаза которой вдруг заблестели оживлением.

— Да, я ее брат, — скромно ответил он. — Меня зовут Миллер, Скифф Миллер. Мне хотелось удивить ее, поэтому я и не предупредил о приезде.

— Вы попали как раз куда следует, — Мэдж поднялась, чтобы указать ему дорогу. — Видите вон то высохшее дерево? Идите по тропинке, которая ведет оттуда вправо, — это ближайший путь, и вы придете прямо к ее дому.

— Благодарю вас, сударыня, — сказал он.

— Нам очень хотелось бы послушать ваши рассказы о Клондайке, — сказала Мэдж, — Нельзя ли нам зайти как-нибудь к вашей сестре? Или вот что: вы навестите нас и пообедайте у нас.

— Да, сударыня, благодарю вас, — пробормотал он рассеянно, и потом, точно очнувшись, добавил — я не долго останусь здесь, надо опять отправляться на север. Сегодня ночью я еду обратно, у меня контракт с правительством, чтобы доставлять почту….

В это время, когда Вальт только-что собирался вмешаться в разговор, Волк, бегавший где-то в чаще кустарника, рысью, как настоящий волк, подбежал к ним.

Рассеянность Миллера сразу исчезла. Он, казалось, никого не видел и глядел только на собаку; на лице его было выражение неописуемого изумления.

— Черт возьми… — произнес он медленно и серьезно.

Он уселся на пень, как бы обдумывая что-то, в то время как Мэдж все еще стояла. При звуке его голоса уши Волка откинулись назад, и он полуоткрыл пасть, точно смеясь. Он медленно подошел к незнакомцу и сначала понюхал его руки, потом лизнул их.

Миллер погладил голову собаки и опять медленно и серьезно повторил:

— Черт возьми…

— Извините меня, сударыня, — заговорил он через секунду, — я просто немного удивлен, вот и все.

— И мы тоже удивлены, — весело сказала Мэдж, — мы никогда не видели, чтобы Волк так обходился с незнакомым человеком.

— Как вы его зовете? Волк? — спросил Миллер.

Мэдж кивнула головой.

— Никак не могу понять, почему он так ласков с вами, разве только потому, что вы из Клондайка. Волк ведь тоже оттуда…

— Да, сударыня, — рассеянно сказал Миллер.

Подняв одну из передних лап Волка, он стал внимательно осматривать ее, нажимая мягкую подошву большим пальцем.

— Мягкие стали, — заметил он, — видно, давно не ходил в упряжи.

— А ведь это удивительно, — заговорил вдруг Вальт, — что он позволяет вам проделывать такие штуки.

Скифф Миллер вдруг поднялся.

— Давно у вас эта собака? — спросил он резким, деловым тоном.

В эту минуту собака, которая ласкалась к незнакомцу и терлась о его ноги, вдруг раскрыла пасть и залаяла. Это был отрывистый звук, короткий и радостный, но это был лай.

— Это для меня ново, — заметил Миллер.

Вальт и Мэдж изумленно переглянулись. Чудо наконец случилось: Волк залаял.

— Он никогда прежде не лаял, — сказала Мэдж.

— Да, он залаял в первый раз, — подтвердил Миллер, — я его лая никогда не слышал.

Мэдж улыбнулась. Человек этот, очевидно, шутил.

— Конечно, — сказала она, — ведь вы его увидели впервые всего пять минут тому назад.

Миллер пристально взглянул на нее, точно ища на ее лицо выражения того лукавства, которое ему чудилось в ее словах.

— Я думал, что вы поняли, — медленно сказал он, — я думал, что вы сразу догадались по тому, как она приласкалась ко мне… Собака эта моя, кличка ее не Волк, а Браун[3].

— О, Вальт! — воскликнула Мэдж.

Валы сразу принял оборонительное положение.

— Почему вы знаете, что это ваша собака? — спросил он.

— Потому что она моя, — был ответ.

— Это только слова, — резко сказал Вальт.